Авиатор: назад в СССР 12
Шрифт:
— Как здоровье, Вань? — спросил я.
— Да, хорошо! Прогрелся, проспался и как заново родился. А ты чего-то рано пришёл, — удивился мой друг.
Стоял он без футболки и в одних трусах. Движения у него были суетные. Глаза забегали. Ещё и эта история со звонками Екатерине в Циолковск.
— Ваня, я на переговорный сегодня пойду. Ты со мной?
— Не-а, я сегодня ходил.
В этот момент он повернулся ко мне спиной. На ней были характерные царапины. Их обычно оставляют в порыве близости женщины.
Есть у меня предчувствие,
— Мы же с тобой друзья, Вань? — спросил я.
— Глупый вопрос. Конечно, Серёга, — усмехнулся Швабрин и сел на кровать.
— Тогда скажи мне, что с тобой происходит? Ты сюда испытаниями приехал заниматься или шашни крутить?
Глава 6
Ваня посмотрел на меня с непониманием. Вяло улыбнулся, будто ждал, что я начну сводить всё к шутке. Мол, у меня настроение есть, и поржать не против. Но мне было не до смеха.
На работе столкнулись с проблемой в самолёте, которая может быть фатальной. Тут ещё и друг не очень вовремя начал отвлекаться от работы.
— Серёга, я тебя не пойму, — усмехнулся Ваня.
— Дружище, не такой ответ я хочу услышать.
Швабрин напрягся. Лицо стало серьёзным. Понимаю, что ему не нравится моя столь сильная заинтересованность в его личной жизни. Однако это напрямую влияет на его работу.
— С чего ты решил, что я тут кого-то себе нашёл?
— Имеются косвенные улики. Ты же мне соврал по поводу звонков и телеграммы Кате. Зачем?
— Ты следить за мной вздумал? Куда и кому я звоню? — взбунтовался Иван.
Начинает злиться. Либо, правда, глаза колет, либо я сильно фантазирую. Про царапины — однозначно, прав. Это явно следы от чьих-то ногтей.
— По-моему, ты мне сам говорил про телеграмму. Да и что тут скрывать, Катя сказала Вере об отсутствии звонков от тебя. А ты вроде ходил несколько раз…
— Серёга, ты ничего не перепутал?! За собой следи, — вскочил с кровати Иван.
— Вань, я без претензий. Просто мне хочется от друга честности, а ты юлишь, недоговариваешь. Я не спрашиваю, с кем ты и как проводишь время. Мой вопрос состоит в том, почему это тебе мешает?
Иван мощно выругался, сравнив ситуацию с «полярным зверем». Он прошёлся по комнате и остановился, поставив руки в боки.
— Сергей, поверь мне на слово. Я не хочу провала нашего дела. Можешь быть в этом уверен.
— Знаю, но тебе «твой любовный интерес» кружит голову. Ты летаешь с ней, а не с нами.
— Это не так.
— Тогда в чём дело?
Ваня повернулся ко мне, готовясь ответить.
— Ты без меня прекрасно знаешь, что 31я машина очень «сырая». У неё много проблем.
— Знаю. Мы здесь, чтобы их устранить.
— А ты знаешь про падение тяги на посадке? Неполадки в системе управления двигателем?
Именно это сегодня и произошло во время полёта Сагита. Оказывается, Иван знал и не сказал об этом? Моя пауза на обдумывание
— Ты летал сегодня на 31 м борту? Что случилось?
— Неполадки в системе управления двигателем. Только не у меня, а у Сагита. Ты понимаешь, что могло случиться непоправимое?
— Серый, я на этом самолёте летаю. Зачем вы туда полезли? — вскрикнул Иван, схватившись за голову.
— Это не твоя личная вещь, а собственность государства. Если забыл, то я напоминаю это тебе, — строго ответил я, но Иван закрыл лицо ладонями.
Швабрин нарушил очень важное правило для лётчика-испытателя — честность.
— Сокрытие деталей в одном испытательном полёте может привести к непоправимым последствиям. А если бы самолёт пошёл в серию и на нём полетел бы недостаточно опытный лётчик? Такой, которых ты в своё время учил?
— На этом самолёте должен был лететь я. Мне нужно было ещё пару полётов, и тогда бы я сделал окончательные выводы, — оправдывался Иван.
— Но ты приболел. Самолёт решил опробовать Сагит. Ведь ты же заболел? — уточнил я.
Ваня не ответил. И так понятно, что со здоровьем у него всё хорошо.
— С Сагитом всё нормально? — спросил Швабрин.
— Да. Вспотел только сильно. Я тоже понервничал рядом с РВП, но всё прошло хорошо.
— Что делать, Серёга?
Ваня искренен. Если не верить другу, то как тогда можно работать в коллективе? Надеюсь, что моя беседа несколько взбодрит Ивана, и он соберётся. Оставим пока произошедшее на его совести. Как и расспросы о личности его любовницы.
— Будь я Гелием Вольфрамовичем, сказал бы что и куда приделать.
— Ребров и не такое мог сделать, — посмеялся Ваня.
— Ладно. Открывай тумбочку, доставай, что есть, и пошли к Сагиту. «Обсудим» перспективы системы управления двигателем.
Швабрин завис, не понимая, к чему я клоню. Совсем дураком прикинулся.
— Никак не соображу, Серёга.
— И это мой инструктор! Эх, Иван Фёдорович.
Ваня открыл тумбочку и вытащил оттуда две бутылки вина.
На зелёно-белой этикетке было нарисовано солнце, попивающее через трубочку напиток из фужера. Столовое белое вино от колхоза «Россия» из Джанкоя. Пожалуй, самое дешёвое из Крымских вин.
— Жлоб ты, Ваня.
— Нормальное вино. Когда выпивал, оно мне нравилось.
— Одевайся и иди за коньяком. Я пока помоюсь. Только хороший купи.
Разговор с Байрамовым и ведущим инженером выдался долгий. Комната наполнялась ароматом спиртного всё больше, а разговоры становились бурными с каждым часом.
Сагит выслушал, выругался, но ко второй бутылке «Коктебеля» подобрел. Инженер «ушёл» спать самым первым. Я, как единственный трезвый человек, предложил закончить. Делал это несколько раз и «с первыми петухами» до моих коллег информация дошла. А может, просто все запасы закончились. Даже вино из Джанкоя прекрасно зашло мужикам.