Авиатор: назад в СССР 12
Шрифт:
— Нет. Ничего критичного я не увидел. Аида приходила не к тебе. Чего тут переживать?
Я не мог его больше слушать. Он меня совсем не понимает. Либо не хочет.
— Тогда почему ты язык засунул в «одно» место и не признался Екатерине?
Иван молчал и пыхтел. Упрямый, как баран! Ещё и виноватым себя не считает.
— Завтра трудный день. Приедет командование флота. Будет решаться вопрос с началом полётов на корабль, — тихо сказал Ваня и направился к двери.
Схватившись за ручку, он застыл на несколько секунд,
— Жаль, Серый, что так вышло. Я не хотел.
— Никто не хотел.
— Ты же мог меня сдать, и ситуация была бы другой. Почему так не сделал?
— Своих не бросаем — девиз по жизни, — тихо ответил я.
Ваня ничего не ответил и вышел из комнаты, захлопнув дверь. Я переоделся и лёг на кровать.
Не заметил, как очутился в кабине самолёта. Корабль передо мной. Выдерживаю крутую глиссаду. РВП даёт команды быстро. Не успеваешь принять одну, а он уже переходит к другой.
— Сядем. Держи ровнее, — раздаётся сзади чей-то голос по внутренней связи.
Знаю, что я один в самолёте. Никто не может мне подсказывать вот так. Поворачиваться нельзя, чтобы не упустить из виду палубу.
— Скорость держи. Вот так хорошо! — продолжает говорить кто-то в наушниках, вклиниваясь в команды РВП.
Попытался повернуться, но нет возможности. Палуба всё ближе. Команды всё чаще.
— Посадку подтвердил! — громко командует РВП.
Глухой удар и я просыпаюсь. В комнате уже светло. Смотрю на часы, а время уже пришло вставать и идти завтракать. Пожалуй, один из самых спокойных снов. По крайней мере, посадка на палубу в нём получилась.
Высокие гости прибыли только через два дня. В Крым пришла весна, и погода начала в прямом смысле «шептать». Прилетел и наш генеральный конструктор Белкин. Между ним и Самсоновым даже в коридорах гостиницы чувствовалось напряжение. Они обменивались только сухими рукопожатиями и короткими приветствиями.
«Суховцы» немного потренировались на НИТКе и тоже были готовы представить Су-27К на суд главкома Горшкова и представителей Министерства Авиапрома. День показа был выбран очень удачно — погода шикарная! Солнце пригревало сильнее, а воздух постепенно наполнялся запахом зелени.
Самолёт был подготовлен. Иван получил заключительные инструкции на выполнение полёта, а я и Сагит помогали ему готовиться.
— Вперёд, — похлопал Ваню по плечу Байрамов и ушёл в сторону трибуны.
Там уже толпились официальные лица, среди которых выделялся адмирал Горшков. Преклонного возраста военачальник, который уже давно ратовал за развитие авианосного флота, но не находил поддержки в больших кабинетах партийного и военного руководства. Теперь же всё должно получиться. Он лично решил проверить готовность двух фирм и представить образцы истребителей корабельного базирования.
Я ещё был на стоянке и ждал, пока Ваня закончит приготовления к вылету. Белкин
— Серёга, подойди, — позвал меня Иван.
Я протиснулся к нему сквозь толпу. Со стороны весь процесс проводов в полёт, выглядит как отправка в космос.
— Я вот думаю, стоит ли удивлять больших гостей фигурами пилотажа? — спросил Ваня.
— Им нужен корабельный истребитель. Он должен садиться и взлетать с палубы. Вот и покажи им это.
— Понял, — ответил Швабрин и приобнял меня.
Он несколько секунд не отпускал мою шею, прислонившись ко мне гладкой поверхностью шлема.
— Спасибо, Серый. И прости, что так вышло.
— Всё хорошо, дружище. Работать пора, — улыбнулся я.
Пока Иван занимал место в кабине, я спустился под «учебную палубу» и вновь встал за спиной РВП.
Су-27К под управлением Вигучева уже вырулил и стоял напротив трамплина. Закончил прогрев двигателей.
Выпускающий контролировал включение форсажей. Розжиг пламени из сопел двигателей. Вигучев получает разрешение на взлет, и самолёт трогается с места. Он начинает своё восхождение вперёд-вверх, на самый «кончик» трамплина.
В этот момент гаснут форсажи двигателей. Истребитель уже поднял нос и вот-вот взбежит на трамплин.
— Прекратить взлёт! — несколько раз повторил команду руководитель полётами, чей голос разорвал динамики на нашем пункте управления.
У самого края самолёт останавливается на «трамплине», едва не достигнув её верхней точки. Так Су-27 больше напоминает памятник.
Прошло несколько минут, прежде чем Вигучев показался из кабины. Издалека видно, как его окружили инженеры и техники, радостно хлопая по плечам и спине.
Прошёл почти час, а на аэродроме ещё продолжали разбирать случившееся. Наконец, Су-27К укатили с трамплина, а сам Вигучев появился у нас на пункте визуальной посадки. Его все хвалили, но сам он был не очень рад.
— Молодец-то молодец, да только причина серьёзная. После страгивания с места я успел заметить, что обороты левого двигателя резко упали. Команды «взлёт прекратил», ещё не прозвучало.
— В рубашке родился. Мог бы уйти с трамплина вниз, — сказал я, но Вигучев улыбнулся.
— Я бы сказал иначе. Не было счастья, да несчастье помогло. Расстояние до трамплина, оказывается, не то взяли. Больше. Встали бы как надо, точно свалился бы вниз.
— Теперь долго будете разбираться?
— Думаю, что мы вас пропустим вперёд на корабль, — кивнул Вигучев.
Действительно, теперь у нас есть шанс. Но так нечестно. Надо, чтобы обе фирмы участвовали в корабельной тематике.
Наконец-то, начал запускаться Ваня. Дали ему добро на полёт. Спустя некоторое время он резво взлетел с трамплина и начал работать над аэродромом, показывая все известные ему фигуры пилотажа.