Шрифт:
Глава 1
Я раньше не замечал, что небо в Афганистане, словно расплавленное серебро. Палящее солнце, бьёт мне сейчас в глаза, благо спасает светофильтр.
Мгновенное замешательство, и вдруг всё вокруг ставится на паузу. Замедленная съёмка позволяет мне запомнить каждое положение стрелки на приборах. И никакой нервозности. Я уже знаю, что должен сделать. Да и мысли о цвете неба улетучились моментально, когда почувствовал, что мои ноги слетели с педалей.
Кнопка-лампа
Отвожу взгляд в сторону и вижу, как слева от меня, самолёт Буянова переваливается с левой на правую консоль крыла и обратно. Белый шлейф топлива вырывается из правой консоли крыла. Обшивка в районе сопла раскурочена, а из двигателя летят искры.
В эфире продолжается галдёж, доклад на докладе, запрос на запросе. Вклиниться и доложить что-то на нашем втором канале боевого управления сейчас почти невозможно.
– 205й, наблюдаю искры из сопла, – говорю я Буянову.
– Почувствовал, – произнёс в эфир Гаврилович. – «Пожар» мигает, обороты туда-сюда ходят. Идём домой.
Похоже, что комэска пока выполнял вокруг меня «бочки» принял на себя удар ракеты. Получается, собой прикрыл меня Буянов. А ведь я почти ушёл от неё. Ещё пара секунд и сработал бы самоликвидатор ракеты. Хотя рано рассуждать в стиле «если бы кто-то был не бабушкой».
Со стороны кажется, что Гаврилович выровнял машину. Однако из сопла вырвалось пламя.
– 205й, горишь! – кричу я, перебивая все разговоры в эфире.
И вот этот возглас, наконец-то, доходит до нужных людей.
– 205й, 001му, у тебя пожар? – спрашивает пункт управления.
– 001й, подтверждаю. Давление в гидросистеме упало. Самолёт… не управляем, – кряхтел в эфир Буянов.
– 205й, на юго-запад уводи! ПСО туда прибудет, – вышел со своей командой 001й.
– Понял, 206й уходи! – дал мне команду комэска и я принял вправо от машины своего ведомого. – 205й, катапультируюсь! – произнёс Буянов, когда его самолёт стал медленно заваливаться на левую сторону.
Небольшая вспышка в районе кабины, и вот уже назад летит створка фонаря. Следом выстреливает кресло, отбрасывая пламя и уходя вверх, в сторону от самолёта. Представляю, как сейчас некомфортно Гавриловичу. Тебя крутит на этой бешеной табуретке, перегрузка в районе 20 единиц вдавила со страшной силой, что не вздохнуть.
Я встал в вираж над предполагаемым местом приземления. Как раз в этот момент и раскрылся купол парашюта, а вниз от самого Буянова вышел тонкий фал, на котором закреплён носимый аварийный запас НАЗ.
Самолёт уже догорал на одном из склонов, отбрасывая чёрный дым, а его обломки были разбросаны по всему ущелью. Вряд ли кто-то будет искать здесь средства объективного контроля потом.
– 001й, я 206й, наблюдаю купол, место приземления – 3 километра западнее Руха, – доложил я на воздушный пункт управления.
– Понял. 206й, уходи домой, вертушки сейчас подберут, – заверил меня руководитель операции.
Я глянул на топливомер. Запаса топлива достаточно. Не всё ещё спалил, уходя от ракеты. Если встать в круг на текущей высоте 4500, а потом на возврате занять повыше… Чего гадать-то?! Хватает керосина. Даже если бы не хватало, не признался бы.
– 001й, стою в вираже до команды.
Вызвал я своим докладом некое замешательство на борту штабного самолёта. Что там решают, совсем непонятно. Если происходит такое, что сбили самолёт, прикрывать лётчика является делом чести.
– 206й, контроль за топливом. Вертушки будут через 20 минут, – снова вышел на связь руководитель операции.
– 206й, ответь 201му, – вызвал меня Бажанян. – Мы не наблюдаем купола. Местоположение подскажи ещё раз.
А вот мне отсюда очень хорошо видно, как опускается мой командир, и я вместе с ним потихоньку занимаю высоту всё ниже и ниже. Снова назвав место предполагаемого приземления, Бажанян сказал, что они уже на подлёте к нам.
Пока я слышал в эфире только постоянные доклады об успешных ударах и оставшемся времени до высадки десанта. Решил переставить автоматический радиокомпас на аварийную частоту, чтобы потом контролировать местоположение Буянова. Когда он приземлится, то однозначно включит свою радиостанцию Р-855. Так, его и будут искать вертолётчики.
– 206й, 201му, – запросил меня Бажанян.
– Ответил, 201й.
– Высота и остаток. Идём к тебе группой из шести единиц.
– Занял истинную 1000. Остаток 1600, – ответил я, разворачивая самолёт навстречу своим однополчанам.
Бросил взгляд вверх, надо мной шла группа самолётов. И они были гораздо выше относительно моей высоты. Буянов продолжал ещё спускаться. Взглянув на часы, я понял, что время сейчас тянется очень медленно. Главное, чтобы не появился какой-нибудь отряд духов.
Гавриловичу бы ещё не повредиться при приземлении. Местность каменистая, ущелье узкое, пространства для манёвра мало. Небольшой ручей внизу, несущий свои воды к основной артерии этого района – реке Панджшер. Пикировать здесь проблематично.
– Наблюдаю тебя, 206й. Что на земле? – запросил Бажанян.
Сделав небольшую «горку» и переворот, я спикировал в ущелье, разогнавшись до 1000 км/ч. Как тут что заметишь! Скалы, склоны, отдельные деревья, духи…
– Стреляют! – прорычал я, отклоняя ручку управления самолётом вправо и на себя.
Твою мать! Еле успел я увернуться от очереди зенитки ЗГУ справа, которая начала работать по мне со стороны Рухи. Сам городок ничего особенного из себя не представлял, его никогда не касались наши бомбардировки, поскольку моджахедов там не водилось.