Авиатор: назад в СССР
Шрифт:
— Макс, ты где-то караулишь е"e? — спросил я у Куркова, когда увольняемые собирались в город.
— Как догадался? — поинтересовался он.
— Не первый год в... живу короче, — сказал я, чуть не произнеся «в армии». — Может, выкинешь её из головы? Вряд ли она ответит взаимностью. Есть и другие...
— Меня другие не интересуют! — воскликнул он. — Ты когда-нибудь влюблялся так, что теряешь покой? Когда только ради минуты и одного е"e слова, будешь стоять под окнами и ждать?
— Что за юношеский максимализм? Ещё и слов нахватался таких — теряешь покой, ради минуты.
— А ты прям большой, Родя! Люблю и всё. Добьюсь я е"e! Ещё, может, чего посоветуешь, специалист? — заявил Макс, заст"eгивая галстук.
Вот как отговорить его? Вряд ли Елена Петровна, это та женщина, которая ищет себе пару среди курсантов. Слишком опасно для репутации, да и такая дама не может быть одна. Майорова явно из тех, кто думает головой.
А вот Макс думает сейчас другим местом. Чревато!
— Я тебе советую не влюбляться, тем более в женщину, старше тебя. Майорова может тебе сказать правду в любой момент, и она тебе не понравится.
Максим ничего не ответил и пошёл за шинелью.
Как и предполагалось, сво"e увольнение я проведу в казарме на «тумбочке». Зато, сегодня старшина роты на весь день ответственный и можно расслабиться.
После отправки курсантов в город, он обычно сам следует в ближайшую пивную, пропустить стаканчик «Жигул"eвского», а может чего покрепче.
— Почта! — раздался крик в районе входной двери, когда я мирно дремал в дальнем расположении. А ведь только приятный сон начал сниться!
В нем я иду по взлетной палубе авианосца к стоянке самолётов в оранжевом костюме ВМСК, что-то проверяя в наколенном планшете НПЛ. У моего нового Су-33 встречает меня техник самол"eта с докладом, о готовности машины к пол"eту. Жму руку и начинаю обходить борт, осматривая его. Поглаживаю по левой консоли крыла и бубню, чтобы он «в"eл себя хорошо» в пол"eте. Вокруг бескрайний океан, а за спиной чей-то женский голос так и зовёт по имени. И меня начинает трясти, всё сильнее и сильнее.
— Сер"eга, хорош спать! — просыпаюсь я, а надо мной один из дневальных.
— Ты чего, Паш?
— Письмо. От девушки какой-то, — ответил он. — Твоя очередь скоро на тумбу, если что.
— Спасибо, — сказал я, нехотя поднимаясь с кровати. И почему такой странный сон? Су-33, корабельный истребитель и каким-то образом я оказался рядом с ним. Этот самолёт ещё не скоро появится на вооружении.
Паша... а ведь фамилия у него Кретов. Увлекательная судьба жд"eт его. Он станет одним из лучших морских л"eтчиков нашей страны. Первым сядет на палубу ночью в сложных метеоусловиях. А менее чем через год после этого у его Су-33 во время пол"eта откажет двигатель, когда самол"eт будет в перев"eрнутом положении. Ему не удастся выровнять машину, и он катапультируется. Парашют раскроется только на 200 метрах от земли. Останется жив и будет награждён звездой Героя России.
Письмо было написано Аней из Москвы. Обратный адрес был общежитием МГУ.
— Родин, давай на «тумбочку», — кричал мне дежурный по роте. — Или ты читать будешь письмо?
— Позже прочту, — сказал я и положил конверт в карман.
К вечеру все вернулись из увольнения. По старой традиции,
— В кино ходили на «Это мы не проходили» про студентов, — рассказывал Арт"eм, снимая с себя шинель.
— Держи. Девчата для тебя испекли, — протянул мне газетный св"eрток Виталик, в котором оказались ароматные ватрушки. Я решил поделиться с рядом сидящими и оставить Максу.
— А Макса не видели? Опять опаздывает, — спросил я, заворачивая пару вкусностей обратно в газету.
— Время уже. Пора бы ему вернуться.
— Смирно! — послышалась команда дневального и вся рота умолкла, встав с кроватей и табуреток. — Товарищ майор! Во время моего..., — начал докладывать дежурный, но Голубев его остановил.
— Вольно! Родина, Казанова и Рыжова ко мне в канцелярию.
Через минуту мы стояли перед командиром роты в полном неведении о причине предстоящей беседы.
— Как дела, мой юные друзья? — спросил Сергей Юрьевич.
— Без происшествии. Несу службу в суточном наряде, товарищ майор, — доложил я.
— Прибыли из увольнения. Без замечаний, — ответили парни.
— Прекрасно. А где ваш друг?
Речь, судя по всему, была про Макса. Что-то мне подсказывает, поторопился дежурный по роте со своим докладом.
— Виноват, товарищ майор, а какой...
— Такой друг, Казанов! — воскликнул Голубев. — Который из увольнения вечно опаздывает. Курков у него фамилия. Где?
— Не могу знать, товарищ майор, — сказал Виталик. По лицу Голубева было видно, что задавал он риторический вопрос.
— Виноват, товарищ майор, но вы же знаете где? — спросил я, а в голове уже вертелись странные и страшные мысли.
Может, что с ним случилось? Ударили по голове? Хотя, сейчас же 1976 год. Хулиганов почти нет, люди квартиры на ключ не закрывают.
— Я-то знаю где. Мне интересно за что!
— И где, — спросили мы хором. Знал бы Сергей Юрьевич, как нам было интересно.
— Где, где? На «губе»!
Глава 21
Появился Макс только через два дня. Слегка потр"eпанный, но вполне себе здоровый и целый. Естественно, неудобных вопросов он не избежал.
Попасть на гауптвахту или «губу» было не очень сложно в советское время. Приказ командира не выполнил, попался в самоволке и так далее. Каждый, кто там был, рассказывал жуткие истории о занятиях на плацу и изучении уставов с утра и до отбоя.
Официальную версию Максим поведал быстро, не посвящая всех слушателей в частности. В отличие от остальных, нам троим Курков доложился по полной. Дело, конечно, же касалось Елены Петровны.
— Я же пошёл за ней. Смотрю, она в подъезд заходит. Решил...
По устоявшейся традиции, наш Максимушка у двери цветов подарить решил. Поднимаясь по лестнице, увидел, куда вошла Майорова и поспешил вверх.
А за дверью-то, голоса мужские и музыка заиграла. И грустно ему так стало. Объяснить нам, развесившим уши в ожидании кульминации этой сцены, сво"e состояние в тот момент, Макс не мог.