Авиатор: назад в СССР
Шрифт:
Конечно, слухов про эту официантку Марину много ходило и не самых приятных. Максу было плевать, да и смотрелись они в танце очень романтично. Как только гасили свет, можно было разглядеть их л"eгкий поцелуй.
У Арт"eма и Виталика вс"e стабильно. Света и Наташа плотно захомутали моих товарищей. Они и не сопротивлялись, я думаю.
Костя Бардин совершенно не вспоминает о своей Капустиной. Поначалу писал ей несколько раз в неделю, но не получил ни одного ответа.
— Что и требовалось доказать, Костян. А мы с тобой чуть не убили
— Не говори! Избалованное, она создание, — ответил он, крепко пожимая мне руку.
Что касается меня, то я просто наслаждался женским обществом Евгении. Натура она романтичная и впечатлительная, ей хотелось очень долго и много разговаривать. Когда мы с ней виделись на КПП, она рассказывала свои впечатления от новых прочитанных книг, как ей некомфортно в общежитии, где девушки, порой ведут себя слишком раскованно, и как ей не хватает родителей рядом.
— Ведь это должно произойти с любимым человеком. Чтоб, это был тот самый порыв..., — говорила она мне на ухо, пока мы кружились под мелодию Стаса Намина.
Мда, каждая девушка хочет, чтоб «это» произошло по любви! Получается не у всех. Разные парни попадаются.
— А ты как к этому относишься? — спросила Женя.
И что сказать? Сер"eга уже столько без интима, впору на стену лезть.
— Конечно, это должно быть как-то особенно. Богатый внутренний мир — это самое прекрасное, что должно быть в любимом человеке, — сказал я.
Да, да, Серый! Вс"e правильно сказал, только одним Лермонтовым удовлетворен не будешь.
«Чистая моя, строгая, как же я хочу рядом быть!», — звучали строки песни, под которую мы танцевали медленный танец.
— У вас скоро экзамены? Может, вам нужно было готовиться, а я вас на танцы вытащила? — спросила Женя, опустив голову.
— А вы, Женя сильно об этом переживаете?
— Конечно. Вы же можете не сдать сессию и не уехать в отпуск!
— И об этом вы тоже сильно переживаете? А если я вам скажу, что в зимний отпуск не собираюсь, волноваться не будете?
Женя медленно подняла голову и слегка улыбнулась. Эту улыбку я смог не сразу разглядеть в приглуш"eнном свете.
— Не буду. И мы с вами сможем видеться каждый день? — спросила она, медленно укладывая свою голову мне на грудь.
— Конечно. Главное, чтобы я вам не мешал в вашей уч"eбе.
Уже находясь в казарме, я наш"eл в своей тумбочке старое письмо от Ани Красновой. Она писала, что обжилась в большом городе. Подружилась со своими однокурсниками и начинает вживаться в роль студентки-журналистки. Ей даже начал кто-то присылать цветы, но этот поклонник не объявляется.
Впрочем, так и должно было быть. У Красновой будет своя жизнь, а у Родина своя. Только вот сознание моего предшественника не хочет выбрасывать из головы Аню. Уже сколько нахожусь в этом мире, а бывший хозяин этого тела до сих пор даёт о себе знать.
Апрель1977 года
Мы никуда не ехали, а оставались летать в Белогорске на Л-29. Мои товарищи, конечно, обрадовались этому. В основном, из-за девушек своих. Я же радовался тому, что здесь больше самол"eтов и инструкторов, а их уровень заметно выше.
Это я узнал от одного курсанта 4 курса, с которым мне «посчастливилось» мыть пол на сампо. Надо же было уснуть, когда были дни подготовки к «Истории КПСС».
Прибытие в учебный полк на аэродром нашего училища было знаменательным событием.
Первое же построение проводил командир учебной эскадрильи. Подполковник Ребров весьма упитанный человек с очень мягким, даже, писклявым голосом. Мне показалось, что ему нужно слегка схуднуть. Килограмм так на 15.
— Товарищи курсанты, вы попали в третью учебную эскадрилью. В отличие от всем известной второй «поющей», у нас прозвище несколько иное — «пьющая». И меня оно очень смущает!
Ребров долго приводил примеры разложения дисциплины в его подразделении, как среди курсантов, так и инструкторов.
— Особенно, меня удручает традиция застолья по окончании л"eтной практики. Но до не"e надо ещё дожить. А теперь, начн"eм.
Как и перед КМБ, началось деление на л"eтные группы по четыре-пять человек в каждой. Наша неразрывная четв"eрка в этот раз лишилась Виталика, вместо которого к нам попал Костя Бардин. Таким вот усеч"eнным составом мы оказались в группе старшего л"eтчика майора Нестерова.
— Небось Казанов договорился, чтоб вам его дали, — шипел кто-то в строю, когда мы вставали за спиной нашего инструктора.
— Ничего не договаривался. Я вообще не знаю, кто это, — отвечал на это Виталик, оказавшийся в десятой группе.
Что такого в этом майоре я не знал, но другие видели в н"eм то ли самого опытного, то ли самого весёлого человека. Узнали, наверняка, от старших курсов, кто из инструкторов посильнее и послабее.
Пётр Николаевич Нестеров, т"eзка легендарного штабс-капитана Нестерова, по разговорам старших курсов был очень хорошим инструктором. Для начала, наша девятая л"eтная группа под его руководством должна была пройти мероприятия наземной подготовки.
Николаевич, как он приказал обращаться к нему вне строя, плавно вводил в то самое «состояние» — пол"eты. И вот эти самые полёты начались для нас с «исписания» тетрадей. Мы изучали данные аэродрома, район полётов, навигационную обстановку в районе полётов, рисовали карты.
Весь наш взвод, подел"eный на группы, сидел в классах и писал. А вот нас, П"eтр Николаевич, больше вытаскивал на улицу, чтобы мы не сидели в душном кабинете, а на воздухе познавали науку. И это лучше работает. Писать, конечно, нужно, но ещё лучше, когда тебе это показали и ты попробовал сам.