Авиатор: назад в СССР
Шрифт:
— А сегодня отпустят в увольнение? — спросила Женя, закончив рассказ о сво"eм посещении фильма «Раба любви» Михалкова.
Вот уж не думал, что он снимает так давно. Я ж его только по «Утомл"eнным солнцем» знаю, да по «Бессогону».
Не успев ответить Женечке о возможности увольнения, я услышал повторяющийся сигнал трамвая, который остановился на путях. Рядом с ним столпилась куча народу, в которой узнавался силуэт подполковника Реброва. Комэска командовал общий сбор и построение личного состава.
— Женя, мне пора. Вечером в 18.30 на КПП. В любом
— Обязательно, — сказала она мне вдогонку.
— Фомичёв, едрить твою кочерыжку! — доносился до меня писклявый голос Реброва. — Ты чего так нажрался, голубь?
Встав в строй, я обнаружил, что Саня Фомичёв из той самой группы Швабрина, лежал на путях в полном ауте пьяным. Пока он загорал, трамвай не мог проехать впер"eд.
— Поднимайте эту Анну Каренину! — крикнул Ребров и указал на нас с Арт"eмом. Машинист продолжал ругаться по поводу задержки. — Да перестань гудеть! Рыжов и Родин, поднимайте быстрее!
Когда Фомичёва подняли и поставили в строй, без нашей помощи держаться на ногах он не мог. Похоже, долетался Фомич! Променял л"eтную карьеру на бутылку «Агдам» в таре «огнетушитель» 0.8.
— Ты чего так напился, ор"eл? — спросил Ребров.
— Я не пил. Мы убирали улицу Октябрьскую и подрались с местными. Люлей дали, что... сознание потерял, — сказал Фомичёв, немного поймав равновесие.
— Бокс"eр ты мой, тебя на Краснознамённой нашли. Как это объяснишь? — продолжал допрос Ребров. Возникло классическое молчание, вызванное подготовкой ответа Фомичёва.
— Так, допинали, товарищ подполковник! — ответил он. Даже Ребров не выдержал и улыбнулся.
— Где инструктора?
Через пять минут объявились и наши наставники. Среди них был и Швабрин. Точнее его тело. Он тоже не мог стоять в строю, опираясь на чью-то руку.
— А вы что скажете, товарищ лейтенант?
— Территорию проверял на Краснознамённой. Хулиганы напали и отдубасили. Отключился, — отвечал Швабрин. В нашем строю послышались смешки, которые прервал Ребров.
— Разговоры! И как же ты на берегу моря оказался?
— Чес слово, сильно отдубасили, что аж на пляже оказался.
После таких уборок, хорошему дню и, правда, пришел... точнее пришли кранты.
В понедельник на построении мы стояли уже без Фомичёва. Комэска отправил его обратно в училище для дальнейшего отчисления. Однако, чтобы не пришлось объяснять куда смотрели его офицеры, Швабрин отправился на гауптвахту на три дня.
Как раз сейчас, Ребров заканчивал свою речь, посвещ"eнную этим событиям.
— Объясняю для тех, кто на бронепоезде. В выпивке и бабах нужны не только мозги, но и здравый смысл. А то будет, как с некоторыми. Пошли искать белочку, но белочка пришла сама!
После нескольких слов по итогам наземной подготовки, Ребров, наконец-то, сказал долгожданную для меня фразу.
— Сегодня день предварительной подготовки. Готовимся к завтрашним ознакомительным пол"eтам!
Глава 23
Я
Пока у инструкторов шла постановка задач на неделю, мы смогли немного отвлечься от предстоящего первого ознакомительного пол"eта и начала вывозных.
В одном классе мы сидели с группой лейтенанта Швабрина, который недолго пробыл на гауптвахте за пьянку. Ребята с его группы сказали, что он там и вовсе не появлялся.
— Он даже за Фомича не заступился, коз"eл, — сокрушался один из них. — И не объясняет толком ничего. Только летучки свои су"eт и всё.
— Так давайте мы объясним или Нестерова попросим, — предложил Костя.
— Согласен, — сказал я. — Он мужик опытный и адекватный. Пойм"eт.
В этот момент дверь открылась и вош"eл Швабрин. Настроение у него было паршивое, будто выборы проиграл. Естественно, ребятам досталось. Не объясняя порядок завтрашних пол"eтов, лейтенант принялся вновь проводить свои «летучки». Вопросы были простые и вряд ли наши товарищи на них бы не ответили.
— Опять вы, бездари, всё неправильно ответили. Всех отчислю. Завтра никто не летит, учите и учите, — сокрушался Швабрин.
— Товарищ лейтенант, разрешите мы тоже ответим на вашу летучку? Задайте и нам задание, — сказал я, поднявшись со своего места.
— Нестеров пускай вами занимается. Некогда мне, — сказал он. — И проследовал к двери.
— Так вам же нужно со своими заниматься сейчас? Подполковник Ребров сказал, что завтра начинаем летать...
— Родин или как там тебя? Рот прикрой свой. Станешь л"eтчиком, тогда и будешь мне рассказывать, что делать, — огрызнулся лейтенант.
— Так, может ваши подопечные с нами позанимаются сегодня? Вам же некогда?
— На место сел, курсант! Ты у меня за забор сейчас пойд"eшь заниматься. Захочу, вылетишь быстрее пули.
— Не вам решать. А своих товарищей мы не бросим. С нами пойдут заниматься у настоящего инструктора...
— Что ты сейчас сказал, щенок? Кто здесь ненастоящий инструктор?! — взревел Швабрин и направился ко мне.
В его крике и летящих слюнях я разобрал только, что он меня отчислит. Запах перегара просто выворачивал наружу! Перебор у Швабрина случился, когда он перешёл на оскорбление Нестерова.
— А этот ваш Петя Нестеров, полный ноль. Никто!
— Ты позор авиации, Швабрин, и алкоголик, — не выдержал я и включил свой истинный возраст.
Швабрин попробовал что-то сказать, но в кабинет вошёл Николаевич. В ту же секунду, лейтенант умолк.
— Как обычно, позвонили откуда надо, Ванечка? Комэска спрашивает, почему завтра не летишь? — поинтересовался Нестеров.
— Не твоего ума дело. Твоему щенку кранты, Петька... — сказал Швабрин и направился к выходу снова.
Движение руки Нестерова было настолько резким, что смахивало на удар. Но он лишь остановил лейтенанта перед собой, схватив того за плечо.