Авиатор: назад в СССР
Шрифт:
— Парню не порть жизнь. Чего добиваешься? — спросил Нестеров.
— Хочу посмотреть на твою реакцию, когда скажут, что не такой уж ты «Нестеров», а всего лишь его однофамилец, — сказал Граблин, натягивая на руки шевретовые перчатки. — Пока Добров выйдет с больничного, мы кого-нибудь из твоих отчислим. Я слышал, что Родин у тебя лучший?
— Время покажет, но он, действительно, неплох. И даже у тебя не получится ему помешать вылететь самостоятельно.
Неужели такая ненависть у этих двух офицеров друг к другу? Мне
Глава 25
Проблемы начались уже на взл"eте. Такое ощущение, что присутствует расхождение в показаниях приборов в наших кабинах.
— Шасси убрал поздно. Это мы так далеко не улетим с тобой, — возмущался Граблин. — На какой высоте убираются?
— Высота 20-25 метров, — доложил я.
— Значит, знаешь, но нарушаешь. Плохая привычка.
Замечание на несвоевременность уборки шасси было только начало. Далее Граблину не понравилась моя интонация в радиообмене.
— Почётче, Родин! Где командный голос? Так тебя ни один руководитель пол"eтами не услышит, — сказал он, ж"eстко задерживая ручку управления самол"eтом, не давая мне начать разворот.
Естественно, я начал его с опозданием. Параметры выдержал на оценку удовлетворительно, поскольку пришлось прилагать усилия к отклонению органа управления.
— Это так, чтоб ты знал. А то бездумно меняешь курс, не контролируя обстановку визуально, — придрался Грабля, что я не намечаю ориентир, для ввода самолёта в разворот.
В общем, начало было так себе. Бросив беглый взгляд на параметры, я набрал высоту 500 метров, установив обороты 82%. Далее второй разворот и новая порция замечаний.
— Не объясняешь свои действия. Плюс ко всему, органами управления работаешь плохо. Запаздываешь с разворотами.
Перед выходом на посадочный курс я почувствовал, что ручка в том же нейтральном положении. Мне просто не дают управлять!
— Третий разворот сейчас выполнять будем. Ты мне хоть что-то покажи. Если не можешь, отдай ручку и полечу я, — продолжал давить на меня Граблин. Сделав два круга предстояло выполнить крайний.
Отпустить орган управления, сложить руки на груди и сидеть дуться было бы логичным решением. Только не этому меня учил Нестеров, да и жизнь в целом. Любую минуту, особенно пол"eта надо использовать для самосовершенствования.
Чувствовалось, что мой проверяющий стал сильнее сопротивляться. На выходе из четв"eртого разворота параметры пол"eта по нормативам укладывались на «хорошо». Может получится сесть и при таком напряжении.
— 880й, закрылки полностью, посадка, — запросил я, после прохода дальней приводной радиостанции на посадочном курсе.
— Да не д"eргай ты, — резко сказал Граблин и несколько раз д"eрнул из стороны в сторону ручку управления самол"eтом. — И педали мягче отклоняй.
«Элка»
— 880й, горизонт, проверь направление! — командовал руководитель пол"eтами, предостерегая от подобного снижения.
— 880й, понял, горизонт, — ответил я, отклоняя ручку управления на себя.
— Вот что ты творишь! — воскликнул сзади Граблин. — Управление взял.
После заруливания и моего доклада о готовности получать замечания, заместитель по л"eтной подготовке принялся меня разносить перед офицерами. Это было невозможно слушать. Может шлемофон напялить ему на лицо? Откровенно запорол меня!
— Посему, не зач"eт. Буду выносить этот вопрос на уч"eный совет училища. Родин к пол"eтам не годен, — сказал Граблин.
По-моему, моя «удача» вернулась на уровень рожд"eнного 29 февраля. Забыл я уже, что мне вез"eт в этой новой жизни на таких людей, как этот подполковник. И ухмылка у него была очень довольная. Выполнил он свою задачу, гештальт закрыт!
Настроение, конечно, паршивое от слова совсем. П"eтр Николаевич вс"e понял и без моих рассказов.
— Это называется «залетать курсанта». Не дают ему чувствовать управление и всеми способами вмешиваются. А то и вовсе выполняют весь пол"eт за него, — рассказывал Николаевич, когда мы шли на разбор полётов мимо заправки.
— Радует, что Костя хорошо слетал. Может, и мне достанется такой же ровный проверяющий, как у него? — спросил я.
— Как повез"eт. В командовании училища стоит бояться только Крутова. Он вс"e сверяет с нормативами оценок по технике пилотирования из Курса Учебно-л"eтной подготовки. Я надеюсь, там проблем у тебя не возникнет, — сказал Николаевич, но я не разделял его оптимизм.
— А крайняя фраза, про проблемы, это был вопрос или утверждение? — задал вопрос Макс.
Нестеров впал в небольшой ступор от услышанного и остановился. Скрывать от него всю нашу подноготную взаимоотношений с Крутовым смысла не было. Как и тот самый эпизод в биографии с разбитым Як-18.
— Так, что Крутов для меня как инструктор и, тем более, проверяющий, не желателен, — сказал я, пока Нестеров прикуривал очередную сигарету. Он уже напрочь забыл, что рядом находится резервуары с горюче-смазочными материалами.
— И почему у вас так всё сложно. Не понимаю, — пожимал плечами Нестеров. — Может, есть ещё, чего я не знаю про вас четверых?
Я подумал, что больше не стоит удивлять нашего инструктора. Однако, у Макса было другое мнение.
— Я однажды вынес дверь в его квартиру. Вы только не переживайте — поставил новую и помог сделать ремонт. На меня начальник не в обиде.
Вряд ли Нестеров разделял подобный оптимизм. Ну и группа же ему досталась!
Очередной разбор полётов и снова Грабля не может пройти мимо наших с Нестеровым личностей. Так и нагребает замечаний.