Аврелион
Шрифт:
– Приветствую тебя, милинер Барнсуотт, - с нарочитой нотой тепла в тоне проговорил командор, едва изображение шеф-генерала проявилось на сфере. – Я не помешал?
– Если ты о моих делах, то да, но, как я понимаю, тебя вынудила к немедленной беседе срочная необходимость?
– И да, и нет. В том, что срочная необходимость в разговоре между нами назрела, я не буду отрицать, но и тема моего разговора, для прояснения некоторых наших взаимоотношений, также не менее важна для меня и я хочу тебе ее изложить как можно скорее.
– Теряюсь в догадках, но с исключительным вниманием выслушаю соратника по борьбе. Нет ничего важнее полного взаимопонимания
– Твои слова, да в блок твоего звукоанализатора! Я не иронизирую. У меня и моих коллег возникли непреодолимые сомнения в итогах наших последних переговоров из-за того, что мы стали некими подопытными экземплярами, вроде мегалонов или интеллактов. Не имеется по этому поводу у тебя, милинер шеф-генерал, информации, чтобы рассеять возникшую уверенность в преднамеренном воздействии на наше мнение?
– Если я мог бы более конкретно понять, что имеется ввиду под утверждением «преднамеренное воздействии на наше мнение», мне легче было бы ориентироваться в сути вопроса.
– Отчего же? Особого тайного смысла в нем нет. Наши системы обнаружения психотропного излучения записали информацию о его наличии как раз во время наших переговоров. И последствием его стало безоговорочное принятие всех твоих условий принятого соглашения. Но весь парадокс в том, что в зафиксированной информации отклонения в воздействии излучения на индивидуалы присутствующих на собрании сверхгуманов было отмечено на все конструктивы, кроме одного, - твоего. Это требует немедленного пояснения.
– Что ж, так как я находился на территории под вашим контролем, то источник психотропного излучения, видимо, следует искать в соответствующем оборудовании, размещенном у вас.
– Шеф-генерал, ты не находишь, что результат наших переговоров слишком уж парадоксален, учитывая нашу позицию перед ними?!
– Ничем не могу быть в этом случае полезен! Все неувязки вам следует искать в сбое ваших систем оборудования. Наверное, все случилось до точности наоборот. Желая воздействовать на мое решение, вы, вполне возможно, попали под влияние своего же психотропного излучения, и произошел досадный для вас казус! Это мое мнение по существу твоего вопроса.
– Но оно не проясняет ничего. Что ж, оставим все пока так, как сложилось. Наше соглашение будем считать временным, пока мы не выясним причину, так кардинально повлиявшую на его конечный результат. Ты не возражаешь против такой преамбулы?
– Пока ваше расследование не коснется реально существенного пересмотра договоренностей, я только приветствую твое намерение. Никаких неясностей и двусмысленностей в нашем сотрудничестве быть не должно. Реальных благ тебе, командор.
– Реальных благ соответственно, шеф-генерал. Думаю, скоро нам предстоит еще одна незапланированная встреча…
«Тебе, избранник, предстоит трудная дорога. Она потребует много сил и мужества. Но она единственная, ведущая к праведной цели». «Я не уверен, что смогу… Мне иногда кажется, что кто-то другой должен быть на моем месте…». «Нет, Берне, твой путь предопределен. Мы будем помогать тебе, но ты все будешь делать сам. Наша помощь – это укрепление твоего духа». «Но я не знаю пути, мне страшен путь во тьме неведения, я боюсь ошибиться и принести беды тем, кого должен освободить!». «Иди, и ты осилишь дорогу… То, что есть у тебя в душе, осветит твой путь. Тебе понадобятся только крепость твоего духа и решимость дать людям свет истины. Открой им глаза и направь, они остальное сделают сами. Им нужен пастырь и твоя миссия – стать таким пастырем!». «Но что мне делать сейчас, что предпринять, укажите…!». «Ты знаешь, что делать…».
После таких ночных откровений Берне просыпался в холодном поту. Они за последние три ночи постоянно мучили его своей ясной и холодной настойчивостью реальных разговоров. Он понимал, что эти беседы во сне, есть результат его мучительных поисков. Но прийти к однозначному для себя решению он так и не мог. Что нужно было делать, ночные советчики не говорили, да и не могли сказать. Если бы они знали путь, то прошли бы по нему сами, не оставляя эту работу тем, кто придет им на смену.
Берне, раз за разом перечитывая информацию, добытую у сверхгумана, понимал, что промедление в принятии решения равно полному исчезновению последних остатков человеческой сущности. Все реинкарнации, уготованные сверхгуманами жителям всех Секвенций Консорциума, только приближали их исчезновение во мраке Эры механизмов. Берне знал, что его возможности столь незначительны, что их хватит только для того, чтобы высечь искру истины в жителях одного из поселений. Но если его мудрые наставники подразумевали именно это, то пусть так и будет. Он сделает все, что будет в силах совершить одному слабому интеллакту, даже облеченному большой властью среди себе подобных.
И еще один вопрос не давал покоя Берне. То, что он может исчезнуть во тьме забвения, без всякого упоминания о своем существовании когда-либо, было для него бередящей душу раной. Но эта рана всегда возникала на том месте, где покоились слова его наставника, ушедшего добровольно в небытие патриарха: «Пусть тебя не мучает мысль о напрасности жертвы. Что такое эта жертва для той вечности, где не будет тех, кто смог бы вспомнить о тебе, о твоих делах и твоей жертвенной жизни. Если тебе удастся добиться цели, то люди не забудут твоего подвига. Но если они перестанут ими быть, то это будет хуже забвения. Никто не вспомнит о тебе и жертва твоя будет напрасна. Это вдвойне страшно сознавать…».
После Моления к Берне обратился один из прихожан, тот самый молодой парень-интеллакт, который выразил свое мнение за многих на предыдущем Откровении:
– Ваше Превосходство, я хотел бы получить Откровение. Мои друзья не сомневаются, что вы сможете дать мне правильный ответ на смущающие мою душу сомнения.
Берне кивнул головой:
– Ты хорошо сделал, что подошел ко мне. Твои сомнения мне понятны еще с прошлого раза. Они тяжелы и значительны и потому я не уверен, что старшие предикты смогли бы разобраться в тонкостях твоих сомнений. Приходи ко мне в назначенный час.
– Ваше Превосходство, моя просьба покажется вам неприличествующей вашему сану Главного Жреца, даже дерзкой.
– Не смущайся, боги Лакки смогут отличить дерзость от прямодушия. Если тебе нужно что-либо от меня, говори прямо.
– Ваше Превосходство, мы хотели бы поговорить с вами там, где никто не смог бы встать между нами, даже боги Лакки. Мы хотим услышать совет мудрого и проницательного человека. Так нам сказали некие сущности, явившиеся к каждому из нас во сне.
Берне, молча глядя на стоявшего перед ним коленопреклоненного парня, лихорадочно думал: «Значит, вот как мои мудрые наставники указывают мне на мои дела! Я должен отбросить сомнения! Этот парень мне с самого начала показался личностью с чистыми помыслами. В нем нет обмана…».