Аврелион
Шрифт:
– Хорошо, пусть будет по-твоему. Укажи место, где бы ты хотел встретиться со мной и время этой встречи. Но ты должен знать, я служитель Храма Творения и мое время мне не принадлежит. Тебе следует подумать об этом.
– Я знаю, ваше Превосходство и потому прошу вас назначить нам встречу на сегодняшний вечер после ночного Моления. Я буду ждать вас около Практикума. Оттуда я провожу вас к месту нашего собрания.
– Как тебя звать?
– Ваше Превосходство, это знание может стоить нам обоим больших неприятностей. Я не могу вам назвать свое имя.
«Что ж, парень прав! Это лучший вариант для общения двух людей, цели которого пока смутны и разобщены», - промелькнуло у Берне. Он ответил:
– Разумно.
Из темноты больших ворот Практикума, над которыми почему-то не светились панели освещения, выдвинулась фигура человека. Берне не колеблясь, направился в ее сторону. Подойдя, он спросил:
– Я разговариваю с тем, кто сегодня просил об услуге?
– Да, ваше Превосходство. Нам следует поторопиться. Дорога к месту встречи предстоит длинная. Но это единственное место в Аврелионе, где мы сможем задать вам свои вопросы без опасений быть услышанным вездесущим Наваждением.
– Не будем терять время.
Пока они шли, Берне, глядя в спину своего попутчика и провожатого, размышлял о странном стечении обстоятельств, которые складывались так стремительно, что не давали времени их обдумать. Наверное, так и должно быть. Те, кто стоит за всем этим, должно быть знают, что время стремительно истекает к концу человеческой расы. И обдумывать эти обстоятельства времени уже нет…
Они быстро миновали последние промышленные здания предместий Аврелиона. Берне гнал от себя мысли о возможной ловушке и только когда его провожатый, будто угадав беспокойство Берне, обернулся и сказал:
– Не волнуйтесь, ваше Превосходство. Мы вынуждены скрываться во время наших собраний в таких заброшенных местах, как то, куда мы идем. Я ничего не могу сейчас вам назвать, потому что это может быть услышано. Надеюсь, вы понимаете это.
– Долго ли еще нам? Через четыре часа мне необходимо вернуться в Храм Творения. Самая ранняя служба начнется в пять часов заутрени.
– Мы почти пришли.
Берне в полной темноте различил контуры больших конусов и изломанных рельефов отвалов отработанной рудной скарановой породы. Она издавала едва различимое свечение. Этот призрачный свет непонятным образом вдруг придал уверенности Берне. Он инстинктивно понял, что это место станет его главной кафедрой служения, где истина, возглашаемая жаждущим ее, воссияет в их сознании ярче дневного светила.
– Мы пришли.
Парень отодвинул полу плаща и мигнул несколько раз маленькой световой точкой. Вдали ему ответили несколькими подряд миганиями такого же слабого мерцания. Минуту спустя, Берне уже протискивался в изломанном, узком проходе меж двух почти смыкающихся отвесных стен.
Через два десятка шагов проход распахнулся в небольшую лощину, в середине которой возвышался округлый камень, хорошо заметный на фоне чуть более интенсивного свечения земли. Собравшаяся около него группа неподвижно стоящих людей молча ожидала их приближения. Подойдя ближе Берне различил в темных силуэтах знакомые черты молодых мегалонов, недавно исповедовавшихся на Откровении. Они расступились, давая пройти Главному Жрецу к камню, верхушка которого была стесана до небольшого размера плоской площадки.
Парень, приведший Берне, подал ему руку и Главный Жрец, опершись на нее, поднялся на камень. Все присутствующие тут же опустились на колени. Парень стал рядом с камнем и, обернувшись к сотоварищам сказал:
– Мы собрались здесь, чтобы выработать наш закон борьбы. И в этом мы надеемся на помощь нашего наставника и учителя, который не отверг наши просьбы и пришел к вам, чтобы дать Знания и укрепить нашу веру. Выслушаем его и примем смиренно мудрые слова богов Лакки.
Берне, ни мгновения не сомневаясь, чего ждут от него эти люди, поднял руку и негромко произнес начальную фразу Откровения:
– Во мраке жизни нашей будем чисты помыслами, ибо смиренно прося очищения духа нашего, уповаем на милость и мудрость богов Лакки, устроителей всей жизни на Земле.
Окончив, Берне чуть помолчал и, окинув взглядом обращенные к нему лица, продолжил:
– Братья мои, уповая на Силу и Мудрость богов Лакки, нам следует здесь, на земле, не оставляя надежд на помощь и призрения Высших сил, подумать и решить, что же следует предпринять, чтобы справедливость и равенство всех живых существ перед богами Лакки смогли претвориться в суть жизни нашей. Чтобы Моления стали явью и плоть наша не исчезала в этом Мире как искра под порывом ветра, мы должны объединить наши усилия в поисках пути к этой цели. Я пришел сказать вам, что никто, кроме нас не сможет отыскать путь. Уповая на Провидения богов Лакки и черпая в вере нашей духовную силу, я говорю вам, братья мои, что для устроения жизни своей этого недостаточно. Ибо есть Силы Зла, которые объединившись, мечтают извести род людской! Говорю вам это со всей ответственностью духовного лица, так как воочию видел это Зло и понял всю беспощадность его цели!
Пусть нас сейчас не так много, и борьба предстоит жестокая, в которой падут многие, но лучше пасть в борьбе, чем влачить бессмысленную жизнь, ожидая скорого часа своего заклания в адских вратах Медцентра. Не мне вам говорить, что лучшие годы свои и силы вы тратите без смысла и цели.
Вспомните, только вспомните как многие из вас, уходя от заплаканных жен своих, убитых горем столь быстрой разлуки. Что никогда вам не увидеть детей своих, безжалостно отбираемых, едва они появляются на свет! В бессильном гневе вы сжимаете кулаки, посылая хулу богам Лакки. Но знайте, что не боги Лакки есть ваши недруги! Существа, что поработили и украли ваши жизни, живут на земле, рядом с вами, отгородившись Наваждениями и непреодолимой чащей Леса. Эти существа не имеют ни души, ни чувств, чтобы понять всю неизбывную тьму вашего существования. Они безразличны к вашим бедам, вашим делам и чувствам! Их цели направлены только к тому, чтобы за счет ваших жизней устраивать свои. Они могущественны, жестоки и беспощадны. Они не знают жалости и вы, мегалоны и интеллакты для них жертвы бессловесные! Но они не боги Лакки. И их можно победить, если выступить вместе единой силой и духом!
Берне замолчал. Глубокое и долгое молчание было ответом на его слова. Но постепенно отдельные слова и выкрики стали раздаваться со всех сторон: «Он сказал истину… Мы знали ее, но не имели мужества сказать об этом друг другу… Он сказал ее всем… Его слова объединили нас… Мы будем драться, братья!.. Он укажет нам путь к свободе!.. Мы поднимем остальных!..».
Парень, приведший Берне, поднял руку:
– Теперь, когда свет истины осветил наш разум, мы знаем, что делать! Но наше дело трудное и потребует многих сил и жертв. Надо сделать так, чтобы могущественные враги не смогли уничтожить нас, пока мы не набрали сил! Братья, будьте трижды бдительны и осторожны. Не все разделяют наши убеждения и цели. Есть фанатики и ничтожества, готовые за горсть скарана продать все. Действовать следует по тем инструкциям, которые нам завещали наши первые руководители, Трек, Хэд и Боди. Это единственное условие успеха нашего дела. Ваше Превосходство, вам следует поторопиться! Время истекает.
Берне сошел с камня и кивнул:
– Если вам понадобиться моя помощь, вы сможете рассчитывать на нее. Пока я не могу вам предложить ничего конкретного, но думаю, что используя мои возможности, я смогу дать вам необходимую информацию. Пойдем, друг мой…
После утреннего Моления, Берне, устало предоставляя служкам разоблачать себя от ритуальных одежд, размышлял о произошедшем. Его взволновало то обстоятельство, что сущности ушедших патриархов явились людям, с которыми Берне еще предстояло встретиться. Они знали наперед будущее и потому такое явное покровительство для Берне стало духовной опорой, в которой он так нуждался.