Австрия в ХХ веке
Шрифт:
Открытым оставался и вопрос о наследстве империи. Виктор Адлер, ставший статс-секретарем по иностранным делам, уже на первом заседании Национального собрания ребром поставил вопрос об альтернативе Дунайской федерации: «В случае, если другие народы отвергнут подобное сообщество, то предоставленное само себе германско-австрийское государство, не имеющее с экономической точки зрения никакой перспективы, будет вынуждено на правах союзного субъекта войти в состав Германского рейха». В первом варианте временной конституции это государство было названо Юго-восточной Германией. Мало кто в те дни всерьез размышлял о перспективе самостоятельного развития «малой Австрии».
3. Первая
Перемирие на итальянском фронте, подписанное 3 ноября 1918 г., означало для Австро-Венгрии окончание Первой мировой войны. Впрочем, к тому моменту об Австро-Венгрии можно было говорить только в прошедшем времени – после откола национальных образований, ставших самостоятельными государствами, от пятидесятимиллионной империи остался «кровоточащий обрубок» (Ж. Ханнак) с населением в 6 млн. человек. Треть из них проживала в столице, превратившейся в начале ноября в живое воплощение библейского столпотворения.
Тысячелетняя империя доживала последние дни, уже не пытаясь демонстрировать силу и величие. Карл и его свита не решались показываться в общественных местах, на зданиях государственных учреждений безнаказанно срывали кайзеровские штандарты. Разделенные несколькими кварталами, в Вене заседали два правительства, причем каждое из них считало себя олицетворением «правильной власти». Грозные предписания и декларации не могли накормить население столицы, которое перестало получать продукты даже по продовольственным карточкам. Фабрики венских предместий, работавшие на войну, закрывались, их персонал пополнял ряды тех, кто остался без средств к существованию и без каких-либо перспектив на будущее.
Вокзалы были забиты толпами солдат, самовольно возвращавшихся с фронта. Многие из них имели при себе винтовки, с которыми они срослись за годы жизни в окопах. Стоило показаться на улице офицеру, и он тут же становился жертвой насмешек, с него запросто могли сорвать фуражку и погоны. Чешские и венгерские части по пути следования с итальянского фронта на свою родину нередко вымещали на немецком населении накопившуюся злобу.
Обыватель, когда-то преуспевающий буржуа, чиновник, адвокат, проводил те дни в страхе не только перед грабежами и взбунтовавшейся чернью, но и перед тем, что воинские части Антанты вот-вот оккупируют всю страну (такую возможность предусматривал четвертый пункт соглашения о перемирии). Настоящую панику вызвало сообщение, что пленные итальянцы, находившиеся в лагере неподалеку от столицы, завладели оружием и отправились в поход на Вену. И все же молодежь неудержимо влекло на улицу, толпы любопытных слонялись по центру города, ежечасно ожидая чего-то совершенно невероятного – то ли публичного покаяния кайзера, то ли явления святых заступников.
То там, то тут на улицах предместий возникали стихийные митинги, ораторы призывали рабочих не упустить представившийся шанс и взять судьбу в свои руки. Любая информация о назревавшей революции в соседней Германии вызывала живейший интерес, «примерялась» к австрийским условиям. Второе место в рейтинге венских слухов прочно занимали события в Советской России. Сенсации бульварных газет о тотальной национализации средств производства вплоть до швейных машинок уже не вызывали взрыва эмоций. Австрийские рабочие приветствовали победы Красной Армии на фронтах гражданской войны, пытались вникнуть в суть системы Советов, привыкали выговаривать иностранное слово «большевик».
3 ноября группа левых радикалов, недовольных умеренностью политики СДПА, объявила о создании Коммунистической партии Австрии. Декларация о намерениях КПА, появившаяся через несколько дней в первом номере партийной газеты, ставила на повестку дня лозунг «Вся власть Советам», призывая повторить пример русских революционеров. Почувствовав, что инициатива может ускользнуть из рук, активизировались и лидеры социал-демократии. Освобожденный из тюрьмы Фридрих Адлер на некоторое время возглавил ее левое крыло. Социалисты приняли непосредственное участие в формировании органов самоуправления – советов на фабриках и в казармах. Чтобы накормить городское население, их делегации были вынуждены проводить реквизиции в селах. Это не добавляло им симпатий в глазах крестьян, у которых сформировалась стойкая неприязнь к «красным».
В конце октября в Австрии началось формирование частей «народной армии» – фольксвера, которым занимался государственный секретарь по военным делам социал-демократ Юлиус Дейч. В нее вливались не только возвращавшиеся с фронта солдаты, но и кадровые рабочие. Явно выдавая желаемое за действительное, Отто Бауэр писал: «Фактическое распоряжение вооруженными силами перешло не только от императора к народу, но вместе с тем в среде самого народа оно вскоре перешло от имущих классов к пролетариату». Для эпохи крушения старого режима характерны иллюзии легкой победы. Фольксвер так и не стал армией демократической и социальной революции.
Ставший де-факто руководителем исполнительной власти Карл Реннер неустанно призывал к «сохранению спокойствия и порядка, чтобы в стране не наступил хаос», подразумевая под последним обстановку гражданской войны. Это оставалось благим пожеланием. События первой половины ноября обгоняли самые смелые политические фантазии. Каждый день на узловых станциях и в крупных городах проходили солдатские демонстрации, ораторы требовали наказать виновных в развязывании войны и бесславном поражении. Крупные фабрики и заводы бездействовали, рабочие видели в этом саботаж предпринимателей и выражали готовность взять контроль над производством в собственные руки.
Министры кайзеровского правительства занимались сдачей дел и уничтожением секретных бумаг, не вмешиваясь в ход событий. Премьер-министр Ламмаш изо дня в день убеждал кайзера объявить о своем отречении. В конце концов член кабинета прелат Игнац Зейпель предложил формулировку, которая побудила Карла взяться за перо. Ключевая фраза кайзеровского манифеста, подписанного 11 ноября, гласила: «Представители народа взяли в свои руки бразды правления. Я отказываюсь от всякого участия в государственных делах». Такая формулировка не означала полного отречения, оставляя императору или его наследникам призрачные шансы возвращения на трон. Одновременно кайзер объявлял распущенным свое последнее правительство. Центром власти в Немецкой Австрии стало Национальное собрание.
Во второй половине 12 ноября толпы людей стекались к зданию парламента. Оглашенная от его имени декларация известила собравшихся о появлении Австрийской демократической республики и отмене всех политических привилегий, доставшихся в наследство от империи Габсбургов. Под влиянием радикально настроенных солдат, называвших себя красноармейцами, митинг перед зданием Национального собрания вышел из-под контроля. Прорвавшись на крышу здания парламента, кто-то из них выдрал из национального флага, водруженного около 4 часов пополудни, белую полосу. На несколько часов над Веной взвился алый стяг мировой революции.