Австрийская экономическая школа
Шрифт:
В рамках австрийской экономической теории движущей силой является предпринимательство (которому посвящена большая часть следующей главы), — концепция, демонстративно отсутствующая в неоклассической теории. Предпринимательство — это характерная особенность реального мира, вечно пребывающего в состоянии неравновесия, а потому не может играть какой-либо роли в моделях равновесия, занимающих внимание неоклассических авторов. Более того, неоклассические теоретики рассматривают предпринимательство как рядовой фактор производства, размещение которого определяется ожидаемыми выгодами и издержками. Они не осознают того, что при таком подходе к анализу предпринимательства возникает неразрешимое логическое противоречие: спрос на предпринимательские ресурсы, основанный на ожидаемых издержках и выгодах, предполагает веру в то, что можно сегодня получить некую информацию (о возможной величине будущих издержек и выгод) еще до того, как эта информация будет создана предпринимательскими усилиями. Иными словами, главная, как мы увидим, задача предпринимателя заключается в создании и открытии новой информации, прежде не существовавшей, и пока процесс создания не будет завершен, этой информации не существует и она не может быть никому известна, а потому не в силах человеческих заранее принимать неоклассические решения о размещении
Кроме того, сегодня австрийские экономисты почти единодушно считают ошибочным представление, согласно которому источником предпринимательской прибыли является простое принятие риска. Напротив, риск входит в состав издержек производственного процесса и не имеет никакого отношения к чисто предпринимательской прибыли, которая возникает, когда предприниматель открывает неизвестную ему прежде возможность получения прибыли и действует так, чтобы с выгодой ею воспользоваться ( Мизес 2005
Мизес Л. фон. (2005) Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. Челябинск: Социум.
Особая роль концепции ошибки в австрийской экономической теории по сравнению с неоклассической обычно оставляется без внимания. Для австрийцев «чистая» предпринимательская ошибка совершается тогда, когда на рынке остаются необнаруженные предпринимателями возможности получить прибыль. Именно существование такого типа ошибки лежит в основе «чистой предпринимательской прибыли», извлекаемой тем, кто ее обнаруживает и устраняет. Для неоклассических авторов, напротив, подлинно предпринимательских ошибок, о которых впоследствии приходится сожалеть, просто не существует. Причина в том, что неоклассики обосновывают все прошлые решения в терминах гипотетического анализа затрат и результатов, осуществляемого в рамках математической модели максимизации с учетом ограничений. Поэтому в неоклассическом мире нет места для чисто предпринимательской прибыли, а когда ее все-таки упоминают, то подразумевают просто плату за услуги рядовых факторов производства или доход, вознаграждающий за принятие риска.
Предприниматели постоянно порождают новую информацию, которая по природе своей субъективна, рассеяна, имеет практический характер и с трудом поддается артикулированию ( Huerta de Soto 1992 , 52—67, 104—110). Поэтому субъективное восприятие информации является существенным элементом методологии австрийской школы, отсутствующим в неоклассической теории, где информация трактуется как исключительно объективная. Большинство экономистов не осознают, что, говоря об информации, австрийцы и неоклассики имеют в виду принципиально разные вещи. С точки зрения неоклассиков, информация — это нечто объективное, своего рода товар, который продают и покупают на рынке в соответствии с решениями о максимизации. Эта «информация», которую можно хранить на различных носителях, не имеет ничего общего с субъективной информацией, о которой пишут австрийцы: с практической и жизненно необходимой информацией, которую действующее лицо субъективно истолковывает, знает и использует в контексте конкретного действия. Экономисты австрийской школы критикуют Стиглица и других авторов неоклассической теории информации за неспособность интегрировать свою теорию информации с предпринимательством, которое и является источником и движущей силой знания. Как мы увидим далее, экономисты австрийской школы с этой задачей справились. Более того, с точки зрения австрийцев, Стиглиц не сумел понять, что информация по сути своей всегда субъективна и рынки, которые он считает «несовершенными», не столько порождают «неэффективность» (в неоклассическом смысле), сколько предоставляют потенциальные возможности для извлечения предпринимательской прибыли, возможности, которые предприниматели обнаруживают и используют в непрерывном процессе координации предпринимательских усилий на рынке ( Thomsen 1992 ).
Huerta de Soto J. (1992) Socialismo, c'alculo econ'omico y funci'on empresarial. Madrid: Union Editorial.
Thomsen E. (1992) Prices and Knowledge: A market process perspective.London: Routledge.
В своих моделях равновесия неоклассические экономисты обычно игнорируют силы координации, которые австрийцы связывают с предпринимательством. На деле предпринимательство не только подталкивает к созданию и передаче информации, но, что еще важнее, способствует координации несогласованного поведения, встречающегося в обществе. Как мы увидим в следующей главе, вся существующая в обществе рассогласованность материализуется как возможность прибыли, остающаяся скрытой до тех пор, пока ее не откроют предприниматели. Как только предприниматель осознаёт эту возможность и использует к своей выгоде, возможность исчезает и запускается стихийный процесс координации. Этот процесс объясняет тенденцию к равновесию, свойственную всякой подлинно рыночной экономике. Более того, именно координирующая природа предпринимательства и делает возможной экономическую теорию как науку, понимаемую как теоретический корпус законов координации, проливающих свет на общественные процессы.
Этот подход объясняет интерес экономистов австрийской школы к исследованию концепции динамической конкуренции (процесса соперничества), тогда как неоклассических экономистов занимают исключительно модели равновесия, характерные для сравнительной статики («совершенная» конкуренция, монополия, «несовершенная», или монополистическая, конкуренция). Поэтому, с точки зрения австрийцев, абсурдно строить экономическую науку на модели равновесия, изначально предполагающей, что вся информация, необходимая для получения соответствующих функций спроса и предложения, «дана». Австрийцы, напротив, предпочитают изучать рыночный процесс, ведущий к принципиально недостижимому состоянию равновесия. Обсуждалась даже модель, получившая название общественный Большой взрыв, которая при любых исторических условиях допускает неограниченный рост знаний и цивилизации, настолько согласованный и гармоничный (т.е. скоординированный), насколько это в человеческих силах. Вот почему движимый духом предпринимательства процесс координации общественной жизни бесконечен и неисчерпаем. Иными словами, предпринимательская деятельность представляет собой прежде всего создание и передачу
Huerta de Soto J. (1992) Socialismo, c'alculo econ'omico y funci'on empresarial. Madrid: Union Editorial.
Таким образом, австрийцы серьезно расходятся с неоклассическими экономистами в вопросе об основной экономической проблеме. Австрийцы изучают динамичный процесс общественной координации, в ходе которого индивиды постоянно и предприимчиво порождают новую информацию (в силу чего она никогда не бывает «данной»), поскольку пребывают в поиске целей и средств, представляющихся им существенными в контексте каждого действия, которым они поглощены, и в результате неумышленно запускают стихийный процесс координации. Поэтому для австрийцев основная экономическая проблема не сводится к технике или технологии, тогда как неоклассические теоретики обычно понимают дело именно так, ибо предполагают, что цели и средства «даны», а потому экономическая проблема сводится к технической проблеме оптимизации. Иными словами, с точки зрения австрийской школы, важнейшая экономическая проблема — это не максимизация известной, объективной функции с известными ограничениями, а проблема, строго экономическая по своей природе: она возникает при наличии множества конкурирующих между собой целей и средств, когда знание о них не является чем-то данным, а напротив, рассредоточено между бессчетным числом людей, постоянно создающих его ex novo [1] , так что в результате никто не в состоянии знать все существующие возможности и альтернативы, а равно и то, в какой степени каждая из них желательна.
[1]
Заново (лат.). — Прим. перев.
Кроме того, необходимо понимать, что даже те действия, которые кажутся направленными исключительно на максимизацию или оптимизацию, неизбежно содержат компонент предпринимательства, так как действующий субъект сначала должен осознать, что в его обстоятельствах наиболее выгоден именно такой образ действий — роботоподобный, механический и реагирующий. Иными словами, неоклассический подход — это всего лишь относительно неважный частный случай более общей австрийской модели, гораздо более содержательной, имеющей более общий характер и намного лучше объясняющей реальное общество. Более того, австрийские теоретики, в отличие от неоклассических, не видят смысла в жестком разделении микро- и макроэкономики. Напротив, экономические проблемы следует изучать как взаимосвязанные вопросы, без разделения на микро- и макроаспекты. Радикальное разделение экономической теории на «микро» и «макро» — один из наиболее типичных примеров неадекватности современных вводных учебников и пособий по политической экономии, которые, в отличие от Мизеса и других экономистов австрийской школы, не предлагают единого истолкования экономических проблем, а неизменно представляют экономическую науку разделенной на две отдельные дисциплины (микро- и макроэкономическую теорию), никак между собой не связанные, а потому могущие изучаться и на деле изучающиеся по отдельности. Как указывает Мизес, это разделение вытекает из использования концепций, игнорирующих (подобно понятию общего уровня цен) применение субъективной маржиналистской теории ценности к деньгам и сохраняющих укорененность в донаучном этапе экономической науки, когда теоретики еще пытались вести анализ в терминах обобщенных классов или агрегированных совокупностей, а не в терминах приращений или предельных единиц. В результате появилась злополучная «дисциплина», занимающаяся анализом мнимых механических взаимосвязей между макроэкономическими агрегированными показателями, связь которых с человеческой деятельностью установить очень трудно, если вообще возможно ( Мизес 2005
Мизес Л. фон. (2005) Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. Челябинск: Социум.
Как бы то ни было, неоклассические экономисты выбрали в качестве фокальной точки своих исследований модель равновесия. Эта модель предполагает, что вся информация задана (в определенных или вероятностных терминах), а переменные полностью согласованы между собой. С точки зрения австрийцев, главный недостаток неоклассической методологии заключается в том, что предположение о полной согласованности легко может привести к ошибочным выводам о причинно-следственных связях между различными экономическими концепциями и явлениями. В результате, утверждают австрийцы, равновесие выступает в роли своего рода завесы, мешающей теоретику обнаружить истинное направление причинно-следственных отношений, отраженных в экономических законах. Неоклассические экономисты видят не столько однонаправленные закономерности, или законы тенденции (laws of tendency), сколько взаимные (круговые) функциональные соотношения причин и следствий между различными явлениями, изначальное происхождение которых (человеческая деятельность) остается скрытым или считается несущественным.
Другим существенным элементом австрийской методологии является чисто субъективная концепция издержек. Многие авторы полагают, что эту идею можно без особых усилий включить в господствующую неоклассическую парадигму. Тем не менее неоклассические теоретики только риторически включают в свои модели субъективную концепцию издержек, но при всех разговорах о важности «альтернативных издержек» всегда представляют их в объективизированном виде. Для австрийцев издержки — это субъективная ценность тех целей, которыми действующий субъект жертвует, когда делает выбор в пользу определенного образа действий. Иными словами, объективных издержек не существует, а каждый действующий субъект должен использовать свою предпринимательскую бдительность, чтобы непрерывно выявлять издержки в каждом наборе обстоятельств. В самом деле, человеку случается проходить мимо многих альтернативных возможностей, которые радикально изменили бы его субъективное представление об издержках, если б ему удалось обнаружить их благодаря свои предпринимательским качествам. Поэтому не существует объективных издержек, которые бы определяли ценность целей, а верно прямо противоположное: издержки, являясь субъективными ценностями, отражают субъективную ценность (и определяются ею), которую человек присваивает своим целям (конечным потребительским благам). Поэтому экономисты австрийской школы полагают, что именно цены конечных потребительских благ, будучи рыночным выражением субъективных оценок, определяют издержки, на которые готов пойти человек для производства подобных благ, а не наоборот, как столь часто утверждают неоклассические экономисты в своих моделях.