Автобиография Элис Би Токлас
Шрифт:
В тот вечер он зашел к миссис Уайтхед и они обсуждали саму возможность вызволить из Германии застрявшую там сестру Литтона Стрэчи. Она предложила ему обратиться к такому-то и такому-то человеку. Но я же, сказал срывающимся голосом Литтон Стрэчи, я же с ним совсем не знаком. Ну конечно, сказала миссис Уайтхед, но вы можете написать ему и попросить его назначить вам встречу. Нет, все таким же срывающимся голосом ответил Литтон Стрэчи, не могу, ведь я же с ним не знаком.
Еще один человек объявившийся на той неделе был Бертран Рассел. Он приехал в Локридж в тот самый день когда Норт Уайтхед отбывал на фронт. Он был пацифист и великий спорщик и несмотря на то что они были друзьями с доктором Уайтхедом миссис Уайтхед совсем не хотелось выслушивать его взгляды прямо здесь и сейчас. Он приехал и Гертруда Стайн, просто для того чтобы отвлечь всеобщее внимание от скользкой темы войны и мира, заговорила о проблемах образования. Рассел попался на удочку и тут же принялся разбирать основные слабости американской системы образования, и главное в чем провинились
В те дни вообще много спорили. Однажды к ланчу приехал епископ, брат доктора Уайтхеда, с семьей. И они все только и говорили о том как Англия вступила в войну чтобы спасти Бельгию. Я слушала слушала а потом у меня сдали нервы и я наконец взорвалась, о чем вы говорите, почему бы вам просто-напросто не признать что вы воюете за Англию, я не вижу ничего позорного в том чтобы сражаться за свою собственную страну.
Миссис Епископ [110] , то бишь епископская жена вообще вела себя очень забавно. Она сказала Гертруде Стайн на полном серьезе, мисс Стайн вы насколько я поняла в Париже весьма влиятельная фигура Мне кажется было бы вполне уместно если бы какой-нибудь нейтрал вроде вас убедил французское правительство в необходимости отдать нам Пондишери. Нам это было бы как нельзя кстати. Гертруда Стайн вежливейшим образом ответила что к ее большому сожалению влиянием она пользуется исключительно среди художников и писателей но никак не среди политиков. Ну и что, сказала епископша, какая в сущности разница. Мне все-таки кажется вам стоит попробовать убедить французское правительство отдать нам Пондишери. После ланча Гертруда Стайн спросила меня вполшепота, а где оно к черту находится это Пондишери.
110
Согласно принятой в англоязычных странах системе, замужняя женщина во всех официальных ситуациях именуется по мужу (скажем, должности мужа, например, «миссис профессор Смит»), в отличие от русской традиции, в которой «профессорши» и «полковницы» суть фигуры сугубо разговорной речи (причем с уничижительным оттенком) Однако в отрыве от фамилии мужа подобное обращение также становится откровенно издевательским Следующая за «миссис Епископ» «разъясняющая» фраза усиливает комический эффект, «наивно» объясняя, что «Епископ» не есть имя собственное (Bishop (епископ) - достаточно распространенная английская фамилия). миссис Джон Смит, сохраняя собственное «христианское», те данное при крещении имя только для неофициальных или полуофициальных ситуаций Точно так же жена любого должностного лица может официально именоваться согласно званию и/или
Гертруду Стайн приводила в ярость английская привычка рассуждать о немецкой организованности. Она все время пыталась убедить их в том что никакой организованности у немцев нет, есть метод а организованности нет. Неужто вы не понимаете разницы, с некоторой даже злостью говорила она, любые два американца, или двадцать американцев, или сколько угодно миллионов американцев могут сорганизоваться для какого-нибудь дела но немцы ни для чего сорганизоваться не в состоянии, они в состоянии сформулировать метод и применить этот метод к самим себе но это не есть организация. Немцы, настойчиво повторяла она, нация не современная, это отсталая нация которая сумела сформулировать метод чего-то такого что мы принимаем за организацию, как вы этого не поймете. И по этой самой причине они ни при каких обстоятельствах не могут выиграть войны просто потому что они не современная нация.
И что еще очень нас раздражало так это уверенность англичан в том что живущие в Америке немцы настроят Америку против союзников. Что за чушь, говорила Гертруда Стайн им и вместе и порознь, если вы не отдаете себе отчета в том что по самой своей природе американцы симпатизируют Франции и Англии и уж никак не средневековой стране вроде Германии, значит вам никогда не понять Америки. Мы республиканцы, энергично повторяла она, мы глубоко мы целиком и полностью и всей душой за республику а республика означает полное взаимопонимание с Францией и массу точек соприкосновения с Англией но совершенно ничего общего с Германией какая бы там ни была форма правления. Сколько раз я слышала ее и тогда и после как она говорит о том что американцы суть республиканцы и живут они в республике которая настолько пропиталась
Долгое лето подошло к концу. Погода стояла чудесная и местность вокруг была чудесная, и доктор Уайтхед и Гертруда Стайн без устали бродили по ней и о чем они только не говорили.
Время от времени мы ездили в Лондон. Мы постоянно наведывались в агентство Кука чтобы узнать когда нам можно будет вернуться в Париж и у них был один и тот же ответ пока не время. Гертруда Стайн зашла проведать Джона Лейна. Он страшно смутился. Он был страстный патриот. Он сказал что в настоящее время он само собой ничем кроме военной литературы даже и не думает заниматься но скоро очень скоро ситуация изменится или может быть уже и кончится эта самая война.
Двоюродная сестра Гертруды Стайн и мой отец передали нам денег с американским крейсером Теннесси. Мы отправились за ними на судно. Нас обеих заставили взвеситься на весах и измерили наш рост и только после этого вручили нам деньги. Откуда бы, мучил нас обеих вопрос, двоюродному брату который не видел тебя десять лет или отцу который не видел меня шесть лет знать какой у нас сейчас рост и сколько мы весим. Мы так и не разгадали этой загадки. Четыре года назад двоюродный брат Гертруды Стайн приехал в Париж и первое о чем она его спросила, Джулиан откуда ты знал мой рост и вес когда отправлял мне на Теннесси деньги. А я и не знал, ответил он. Но они-то, сказала она, они-то написали что ты знаешь. Ну я конечно сейчас не вспомню, сказал он, но если бы сейчас кто-нибудь попросил меня сделать то же самое я первым делом послал бы в Вашингтон запрос на копию с твоего паспорта и скорее всего так я тогда и сделал. И загадка разрешилась.
Еще нам пришлось сходить в американское посольство чтобы получить временные паспорта чтобы вернуться обратно в Париж Бумаг у нас никаких не было, в те времена вообще никто не возил с собой никаких бумаг. Хотя по правде говоря у Гертруды Стайн было с собой то что в Париже называется papier de matriculation [111] где было сказано что она американка и живет во Франции.
Посольство было битком набито какими-то не слишком американскими с виду гражданами которые ждали своей очереди. В конце концов нас провели к очень усталому на вид молодому американцу. Гертруда Стайн что-то такое сказала насчет не очень американских с виду граждан которые ждут своей очереди. Молодой американец вздохнул. С ними проще, сказал он, потому что у них как раз бумаги есть, это у природных американских граждан чаще всего нет никаких бумаг. Ну и как вы с ними поступаете, спросила Гертруда Стайн. Мы полагаемся на интуицию, ответил он, и надеемся что она нас не подведет. А теперь, сказал он, произнесите слова клятвы. Бог ты мой, сказал он тут же следом, я так часто ее повторяю что она совсем вылетела у меня из головы.
111
Вид на жительство (фр.).
У Кука нам сказали что к пятнадцатому октября мы сможем вернуться в Париж.
Миссис Уайтхед должна была ехать с нами. Норт, ее сын, умудрился уехать без шинели, и она достала шинель и боялась теперь что если она ее вышлет обычным способом посылка будет идти сто лет. Она решила съездить в Париж и сама ее оттуда отправить или найти там кого-нибудь кто сможет передать ему шинель из рук в руки. У нее были документы подписанные в министерстве обороны и лично Китчнером и вот мы поехали.
Я очень плохо помню как мы выезжали из Лондона, я даже не помню было при этом светло или нет но вернее всего что было потому что когда мы плыли через пролив был день. Судно было битком. Было много бельгийских солдат и офицеров-эвакуированных из Антверпена, и у всех усталые глаза. Мы тогда в первый раз увидели это выражение в солдатских глазах усталое и настороженное. В конце концов нам удалось найти место где сесть хотя бы миссис Уайтхед потому что она была нездорова и вскоре мы прибыли во Францию. Бумаги миссис Уайтхед производили на всех такое впечатление что никаких задержек не было вовсе и вскоре мы оказались в поезде а к десяти часам вечера уже приехали в Париж. Мы взяли такси и проехались по Парижу, прекрасному и ничуть не пострадавшему, до самой рю де Флёрюс. Мы снова вернулись домой.
Все кто казалось был за тридевять земель приходили нас навестить. Элфи Морер рассказывал как он был на Марне в своей любимой тамошней деревне, он всегда рыбачит на Марне, и тут началась конфискация транспортных средств и немцы совсем рядом и он так испугался и долго пытался найти на чем уехать и только после самых невероятных усилий он справился с этой задачей и вернулся в Париж. Когда он собрался уходить Гертруда Стайн проводила его до дверей и с улыбкой вернулась к нам. Миссис Уайтхед сказала и было видно что говорить об этом ей не слишком удобно, Гертруда вы всегда так тепло отзывались об Элфи Морере но как вы можете испытывать дружеские чувства к человеку который выказывает себя не только эгоистом но и трусом да еще в такое время.
Он только и думал как спасти свою шкуру а он между тем вообще нейтрал. Гертруда Стайн так и покатилась со смеху. Глупая вы глупая, сказала она, да разве вы не поняли, естественно Элфи был там с барышней и больше всего на свете он боялся как бы она не попала в руки к немцам.
В Париже тогда осталось не так уж и много народу и нам это нравилось и так там было хорошо, просто удивительно. Вскоре миссис Уайтхед нашла способ передать сыну шинель и уехала обратно в Англию а мы стали устраиваться на зиму.