Автобиография Элис Би Токлас
Шрифт:
Гертруде Стайн ездить по загородным усадьбам понравилось гораздо меньше чем мне.
Ей мешал постоянный милый от паузы к паузе ток разговоров, несмолкаемый звук человеческого голоса да еще и говорящего по-английски.
Когда мы в следующий раз приехали в Лондон и вынуждены были застряв в стране из-за начала войны гораздо дольше кочевать по загородным усадьбам наших друзей, ей удавалось отвоевать себе право подолгу оставаться одной и пропускать по крайней мере одну из трех или четырех совместных трапез, и так ей стало даже нравиться.
В Англии нам было очень хорошо. Гертруда Стайн совершенно избавилась от своих давних мрачных воспоминаний о Лондоне и всегда с тех пор ездила в Англию с радостью.
Мы съездили в загородный дом Роджера Фрая и очень мило пообщались с его сестрой-квакершей. Мы съездили к леди Отолайн Моррел и там были все-все-все. Мы съездили к Клайву Беллу. Мы постоянно куда-то ездили, мы ходили по магазинам и заказывали разные разности. У меня до сих пор остались сумочка и шкатулка для драгоценностей. И так это было здорово. И мы все время ездили к Джону Лейну. В общем-то предполагалось что мы каждое воскресенье будем
В воскресенье по вечерам у Джона Лейна бывало очень весело. Насколько я помню в тот первый наш приезд в Англию мы побывали там дважды.
Джон Лейн очень живо всем интересовался. Миссис Джон Лейн была из Бостона и очень очень добрая.
Вечерний чай у Джона Лейна это было нечто. У Джона Лейна был экземпляр Трех жизней и еще экземпляр Портрета Мейбл Додж. По каким таким соображениям он отбирал людей которым хотел показать эти книги это тайна покрытая мраком. Ни той ни другой книги он никому так и не дал почитать. Он совал книгу человеку в руки потом забирал ее обратно и говорил еле слышно что Гертруда Стайн сегодня здесь. Никого ни с кем не знакомили. Время от времени Джон Лейн уводил Гертруду Стайн в какую-нибудь комнату и показывал ей картины, странные английские картины всех возможных периодов и школ, некоторые были довольно милые. Иногда он принимался рассказывать историю о том как к нему попала та или иная картина. И кроме этого никогда и ничего о ней уже не говорил. Еще он показал ей множество рисунков Бёрдсли [85] и они поговорили о Париже.
85
Как, собственно, и произносится по-английски фамилия художника, известного у нас как Бердслей
Когда мы во второй раз пришли к нему в воскресенье он попросил ее еще раз зайти к нему на Бодли Хед Проговорили они тогда очень долго. Он сказал что миссис Лейн прочитала Три жизни и что оценила книгу весьма высоко и что ее мнению он целиком и полностью доверяет. Он спросил Гертруду Стайн когда она в следующий раз собирается приехать в Лондон. Она ответила что может так сложиться что она и вовсе не соберется больше ехать в Лондон Ну что же, сказал он, вот когда приедете в июле тогда как мне кажется и мы уже будем готовы что-нибудь предпринять. К тому же, добавил он, очень может так случиться что я смогу навестить вас в Париже в начале весны.
Вот так мы и уехали из Лондона. В общем и целом мы были собой очень даже довольны. Мы прекрасно провели время а у Гертруды Стайн первый раз в жизни были настоящие переговоры с издателем.
Милдред Олдрич часто приводила людей целыми компаниями в дом по вечерам в субботу. Однажды вечером с ней пришла целая куча людей и среди них была Мейбл Додж. Я прекрасно помню какое впечатление она тогда на меня произвела.
Это была крепко сбитая женщина и волосы падали на лоб такой густой-густой и плотной челкой, тяжелые длинные ресницы и очень красивые глаза и очень очень старомодное кокетство. Голос у нее был чудный. Она сразу напомнила мне кумира моей юности, актрису Джорджию Кейвен. Она пригласила нас приехать пожить у нее во Флоренции. Мы вообще-то собирались как обычно на лето в Испанию но к осени должны были вернуться обратно в Париж и вот может тогда. Когда мы вернулись нас дожидались телеграммы от Мейбл Додж несколько штук и все с пометкой срочная и везде нас просили приехать на виллу Курониа и мы поехали.
Там было чудесно. Нам понравился Эдвин Додж и Мейбл Додж нам тоже понравилась но больше всех нам понравилась Констанс Флетчер с которой мы собственно там и познакомились.
Констанс Флетчер приехала на день или на два позже нас и я поехала на станцию ее встречать. Мейбл Додж описала мне ее как очень крупную женщину которая будет в лиловом платье и совершенно глухая. На самом деле одета она была в зеленое и была не глухая а просто очень близорукая и она была прелесть.
Ее отец и мать родились в Ньюберипорте, штат Массачусетс, и жили там же. Родители Эдвина Доджа тоже были из этого города и это их с Констанс очень сближало. Когда Мейбл было двенадцать лет ее мать влюбилась в домашнего учителя который преподавал младшему брату Констанс английский язык. Констанс знала что мать хочет сбежать из дому. Целую неделю Констанс не вставала с постели и все плакала а потом уехала вместе с матерью и с будущим приемным отцом в Италию. Поскольку приемный отец был англичанин Констанс стала англичанкой до мозга костей и страстной патриоткой Англии. Отчим был художником и пользовался даже некоторой известностью среди живущей в Италии английской колонии. Когда Констанс было восемнадцать она написала бестселлер под названием Кисмет и была помолвлена с лордом Лавлейсом потомком Байрона [86] . Замуж она за него так и не вышла и с тех пор осталась жить в Италии. Со временем она окончательно обосновалась в Венеции. То есть после того как мать и отец оба умерли. Мне как патриотке Калифорнии всегда очень нравился ее рассказ о том как в Рим, когда она была еще совсем молоденькая, приезжал Хоакин Миллер [87] .
86
Эта «краткая биография» Констанс Флетчер строится таким образом, чтобы наталкивать англоязычного читателя на вполне конкретные ассоциации Лорд Лавлейс —
87
Миллер (1839-1913) Провел бурную молодость на Диком Западе, какое-то время жил среди индейцев племени модок в Орегоне. Отчасти из-за биографии и умения ею распорядиться с целью создания яркого «образа поэта», отчасти из-за эпигонски-романтического характера творчества получил в Европе, где пользовался наиболее шумным успехом, чисто журналистское прозвище Орегонского Байрона, что для культурного англоязычного читателя звучало тогда примерно как Хабаровский Лермонтов. Имя Хоакин взял в качестве псевдонима в память об известном в Калифорнии мексиканском бал дате Хоакине Мурьете, о котором написал и опубликовал в 1869 году выдержанную в приподнятых тонах книгу Беглое упоминание Хоакина Миллера довершает латентную характеристику толстой и близорукой «просто прелесть» Констанс Флетчер. И — также вскользь — еще раз оттеняет литературные и социальные пристрастия самой повествовательницы.
Даже и теперь в возрасте относительно преклонном она была дама весьма привлекательная и эффектная. Я обожаю вышивать и то как она вышивала веночки меня буквально приводило в восторг. Она даже рисунка никакого не делала на ткани, а просто держала ткань в руках время от времени поднося ее вплотную к глазу, и на ткани понемногу сам собой появлялся венок. Она обожала призраков. На вилле Курониа их было два и Мейбл обожала пугать ими заезжих американцев и у нее это получалось как бы между делом и так многозначительно и эффект был потрясающий. Однажды она ужасно напугала целую компанию гостей среди которых были Джо и Ивонн Дэвидсоны, Флоренс Брэдли, Мэри Фут и многие другие. Под конец для полноты впечатления она пригласила местного священника чтобы тот изгнал духов. Можете себе представить каково было гостям. Но Констанс Флетчер призраков обожала и была в особенности привязана к самому юному из них, к задумчивому духу английской гувернантки которая когда-то в этом доме покончила с собой.
Как-то утром я зашла в спальню Констанс Флетчер поинтересоваться как она себя чувствует, потому что накануне вечером она была не то чтобы совсем в порядке.
Я вошла и закрыла за собой дверь. Констанс Флетчер такая большая и белая лежала на просторной кровати эпохи Ренессанса какими были меблированы все здешние спальни У двери стоял огромный ренессансный шкаф. Я так чудно провела ночь, сказала Констанс Флетчер, среди ночи мне явился тихий призрак, по правде говоря мы только что с ней расстались. У меня такое впечатление, что она все еще там в шкафу, вы не могли бы открыть шкаф пожалуйста. Я открыла. Ну что, спросила Констанс Флетчер, она там. Я сказала что ничего не вижу. Ну да конечно, сказала Констанс Флетчер.
Мы славно провели время а Гертруда Стайн написала за это время Портрет Мейбл Додж. Еще она написала портрет Констанс Флетчер который позже вошел в Географию и пьесы. Много лет спустя в общем уже после войны в Лондоне я познакомилась с Зигфридом Сассуном [88] на вечере который Эдит Ситуэлл [89] устроила в честь Гертруды Стайн. Он стал говорить о написанном Гертрудой Стайн портрете Констанс Флетчер который прочитал в книге География и пьесы и сказал что впервые заинтересовался творчеством Гертруды Стайн именно прочитав этот портрет. А потом добавил, а вы были с ней знакомы а если были не расскажете ли вы мне что у нее действительно был настолько удивительный голос. Ах так вы ее не знали, спросила я, и была весьма заинтригована. Нет, сказал он, я ни разу ее не встречал, но она поломала мне жизнь. Как так, я была уже не в силах сдержать любопытство. А вот так, сказал он, потому что из-за нее мой отец бросил мать.
88
Зигфрид Сассун (1886— 1967) — английский поэт и прозаик, один из «окопных поэтов» Первой мировой войны (наряду с Робертом Грейвзом, который был его близким другом, Уилфредом Оуэном и др)
89
Эдит Луиза Ситуэлл (1887-1964) — английский поэт и литературный критик, центральная фигура литературного кружка Ситуэллов, одного из наиболее влиятельных в Англии конца 1910— 1920-х годов (в составе ее младших братьев сэра Осберта и Сэчеверелла Ситуэллов, Роберта Грейвза, Зигфрида Сассуна и др) В 1916—1921 годах издавала ежегодный поэтический альманах Wheels («Колеса»), авторитетный рупор новой (modern) английской поэзии, противостоящей поэзии «старой», георгианской (Руперт Брук, Лэселлес Эберкромби, УХ. Дейвис, Уолтер де ла Map, Ральф Ходжсон и др). Позже публиковала отдельные работы, посвященные творчеству новейших англоязычных писателей, таких как Джойс, Элиот, Йейтс, Паунд и Гертруда Стайн Ее кружок отчасти противостоял кружку Блумсбери.
Констанс Флетчер написала одну пьесу которая пользовалась большим успехом и долго шла на лондонской сцене называлась она Зеленые чулки но по большому счету вся ее жизнь прошла в Италии. Она в большей степени была итальянкой чем сами итальянцы. Она обожала своего приемного отца и потому была конечно англичанка но в жизни ей прежде всего довлела конечно же искусная и чисто итальянская рука Макиавелли. Она умела плести интриги и плела их на чисто итальянский лад и равных ей в этом искусстве не было даже среди итальянцев и на протяжении долгих лет была нарушительницей спокойствия в Венеции причем не только среди тамошних англичан но и среди итальянцев.