Автобус уходит в Берлин
Шрифт:
Год назад я даже купил бэушную зимнюю куртку бундесвера. Куртка была солдатской, с прожженной у костра подкладкой, однако в моей жизни было немного приобретений, которые я мог бы назвать более удачными. Подкладку зашили, куртку не продували ветра, я не мок в ней под снегом и ливнями, она практически не пачкалась, а при необходимости верх и подкладку можно было носить отдельно. В общем, идеальный вариант для командировок. Черно-красно-желтый флаг ФРГ я решил оставить на месте — из песни слова не выкинешь.
Мое душевное равновесие было окончательно восстановлено ужином в Берлине. Это было в начале октября 2008-го — за две недели до финансового кризиса. Пригласившая меня компания
Сегодня Берлин — это уютный и симпатичный город, в котором не бывает скучно, даже если ты был здесь десятки раз. Тем не менее жить в нем и вообще в Германии постоянно я не хочу. Когда ранним берлинским, ганноверским или франкфуртским утром я накладываю тфиллин и читаю молитву «Шма, Исраэль» — «Слушай, Израиль», то всякий раз вижу себя Христофором Колумбом, который сходит на американский берег, устанавливает на берегу грубо обтесанный символ веры и смотрит вдаль, не надеясь встретить там ни одного единоверца. И хотя в Берлине, как и любом крупном немецком городе, есть синагога, еврейский культурный центр и даже недавно открытый еврейский музей, я физически чувствую, что на несколько километров вокруг я последний, кто помнит о том, что основа мудрости — трепет пред Господом. Впрочем, нечто похожее здесь наблюдали еще двести лет назад, когда один из берлинских раввинов с горькой иронией говорил, что столицу Германии можно считать самым святым городом на земле, ибо каждый религиозный еврей, который сюда приезжает, оставляет в в столице Пруссии всю свою святость. Обаяние европейской цивилизации по-прежнему очень велико, и вера крайне редко находит свой путь между скалами Демократии и Достатка. Однако по всем счетам приходится платить, и поэтому уехавшие в Германию евреи получают покой и пособие, однако им не суждено увидеть еврейских внуков.
Берлин
Автобус подкатил к автовокзалу, и мы выкатились из автобуса, словно конфеты из бумажного кулька. Первым делом я наскоро попрощался с Дэном, хотя при других обстоятельствах я бы охотно выкурил с ним последнюю сигарету, записал номер телефона и сказал какие-то добрые слова. Но краткое прощание не хуже всякого другого — нужно лишь сохранить файл человека в свою память.
Берлинский автовокзал вряд ли произведет впечатление на человека, приехавшего из Восточной Европы. Это примитивная «стекляшка» с аккуратными платформами для парковки автобусов, камерами хранения, общественным туалетом в подвале и грустными эмигрантами всех народов мира. В общем, если вы видели потрясающий берлинский Hauptbanhof — центральный железнодорожный вокзал, многоуровневый город рельсов, стекла и бетона, то вряд ли задержитесь на автовокзале более 30 секунд. Однако мы не могли разбежаться так быстро — хотя бы
Мы быстро выгрузили из автобуса наши дорожные сумки и сложили их на захваченной лавочке. Сумки нужно было оставить в камере хранения. Деньги для этих целей мне выдали, но их надо было разменять.
Я попросил ребят подождать и двинул в сторону расположенной по соседству автозаправки — ибо разменять деньги на автовокзале практически невозможно. Справился я довольно быстро и, вернувшись через пять минут, увидел, что мои ребята начин осваиваться — сонный Леша курил, Дима жевал яблоко, с любопытством рассматривая стройных пассажирок автобуса «София — Берлин», а Виталик бродил по платформам с открытым ноутбуком в руках. На крышку ноутбука была прикручена web-камера размером с гранату Ф-1.
— Снимает, — объяснил Дима, проследив за моим удивленным взглядом. — У него фотокамера разрядилась.
Мы присмотрели две свободных камеры хранения, распихали по ним наши сумки и оплатили это удовольствие выменянными на заправке монетами. После этого нужно мы отправились на выставку, где ребят нужно было сдать на руки принимающей стороны.
Каждая глобальная выставка напоминает штурмовую атаку — сколько бы их не было на твоем счету, как бы ты не был подготовлен, увидев знакомый силуэт выставочного комплекса, ты вздрагиваешь, судорожно глотаешь прохладный утренний воздух, непроизвольно ускоряешь шаг и крепче сжимаешь ручку зеркальной камеры со сменной оптикой.
Мы пересекли Masurenalee, зашли в старое здание выставки и вытащили свои пресс-бейджи, заранее присланные по почте заботливыми пиарщиками выставочного комплекса Messe Berlin. Затем подошли к стойке регистрации, взяли пластиковые холдеры с металлическими фиксаторами, прикрепили наши пресс-бейджи к одежде и с гордым видом предъявили их контролерам.
Писк устройства для считывания штрих-кодов, традиционное danke, и группа ребят из Восточной Европы уже топает к месту встречи — в 17-й павильон.
Приглашающая Сторона уже расхаживала возле нужного стенда, разговаривая по телефону и поглаживая усы. Увидев нас, она изобразила на лице не слишком искреннюю радость. Мы приехали, и это было хорошо. Нам следовало дать денег, и это обстоятельство немного портило радость встречи.
— Все нормально? — спросила Приглашающая Сторона. — Мы ждали вас раньше.
— Мы тоже, — ответил я. — Но украинский автобус не всегда может договориться с польскими дорогами.
— А что случилось? — Приглашающей Стороне явно хотелось выслушать историю наших приключений.
— Вечером расскажу, — ответил я. — Давай к делу. Что у нас в обязательной программе?
— Стенд и прессуха основного спонсора плюс разная мелочевка. Список вышлю вечером на почту — время есть.
— Сколько всего компаний? — уточнил я. Эта информация была у меня и перед отъездом, однако выставка — время горячее, и за сутки кое-что могло измениться. В этом случае изменения пахли дополнительным заработком.
— Три — столько же, сколько и было.
— Какой объем?
— Для одной — полоса, для двух остальных — полуполосники.
— Что дают?
— Четыреста. Плюс семьдесят командировочных от главного спонсора.
Мы находились в Германии, поэтому я не спрашивал о какой валюте идет речь — хотя мы оба приехали из Украины, все расчеты здесь велись исключительно в евро.
— Договорились, — после секундного раздумья говорю я. — Мы должны только стенды обработать?
— Нет. Еще будет встреча с топ-менеджером на стенде и ужин для журналистов. Сегодня вечером все расскажу. Встречаемся на автовокзале в шесть тридцать. Оттуда на квартиру поедем.