Автопортрет художника (сборник)
Шрифт:
– Блядский ты урод, сколько ты весишь?
– На себя посмотри, сука сраная.
– Да ты с центнер, наверное, весишь, – говорила она, а я Бога благодарил, что взвесился без нее последний раз.
– Иди в задницу, сучка, – говорил я.
– Передай мне творог, – говорила она.
– Только если ты передашь мне булки, – говорил я.
– Говнюк ты сраный, тебе булок нельзя, – говорила она, – ты же Толстеешь от них.
– Зато это вкусная жрачка, – говорил я. – В отличие от твоего блядь пресного творога, который, сколько
– Их у меня всего три, – говорила она.
– Я же НОРМАЛЬНАЯ женщина, а не фея из сериала «винс», – сказала она.
– Какая еще на хуй фея?! – спросил я.
– Из мультика для девочек, – сказала она, – там в школе фей все девчонки тонкокостные, длинноногие, ужасно худые и стройные, с огромными глазами.
– Лучше бы порнуху смотрела, – сказал я.
– Дело за малым, – говорил я. – Еще года три, и будешь такой же толстой свиньей, как твоя мамаша.
– Такой же блядь мисс Пигги, – издевался я.
– Хорошо, что ты у нас сейчас мистер Пигги, – говорила она.
– Этот жир заработан в боях и сражениях, – говорил я.
– Мы даже уже стоя ебаться не можем, – говорила она, – из-за твоего пуза сраного.
– Мне плевать, – говорил я, – что поделать, если такова моя конституция.
– Конституция Российской Федерации твоя Конституция, – говорила она.
– Затнись, ты, целлюлитная, – говорил я.
– Сучий потрох, – говорила она.
– Пизда, – говорил я.
– Не могу назвать тебя хуем, – парировала она.
Вас, конечно, может заинтересовать, почему мы, при таком накале страстей и отношений, продолжали жить вместе. Все просто. Мы, как обычная молодая пара из Молдавии – мне было тридцать четыре, ей двадцать пять, – подали документы на выезд в США. И вот-вот должны были быть приглашены на собеседование. Если бы мы развелись, всю эту тягомотину с подачей документов пришлось бы начинать снова. Это отсрочило бы наш отъезд на пять-шесть лет. А сил на то, чтобы оставаться в Молдавии, у нас больше не было. Не помогал даже российский паспорт, полученный мной за то, что я родился когда-то в СССР.
– Наверное, в этом Совке сраном ты себе и испортил иммунную систему, питаясь этими ужасными советскими котлетами и борщами в столовых, – сказала как-то Лида.
– Что ты знаешь о Совке, пизда ты траханная, – сказал я неласково, потому что мы уже ссорились, и очень часто.
– Только то, что там рождались такие уроды, как ты, – сказала она, и ушла в свою комнату.
Я вздохнул и подумал, что все это очень скоро закончится. На собеседование нас вызовут через месяц-другой, а там и путь открыт. А уже в США мы разведемся. И я заживу, как сыр в масле. Сам. Лида, уверен, думала так же.
– Дай мне этот обезжиренный хлебец, – говорила она.
– Пизда ты тупая, – последнее время я только так к ней и обращался, – дело вовсе не в количестве жира в твоих хлебцах сраных. Дело в их количестве. Если ты сожрешь тонну силоса без жира, то все равно потолстеешь ровно на одну тонну.
– У тебя большой опыт в том, как поправиться на одну тонну, – говорила она.
– Ха-ха, – говорил я. – Передай мне яйца.
– Будешь жрать столько яиц, – говорила она, – останешься без своих. Передай мне пастилу.
– Обезжиренную? – с издевкой спрашивал я.
В общем, ситуация накалялась с каждым днем. И мы со дня на день должны были отправиться на собеседование в посольство и, по всем расчетам выходило, что уже через полгода мы можем собирать чемоданы и валить в Нью-Йорк или Арканзас, чтобы, как и все уехавшие молдаване, получать там пенсии, пособия, которые не заслужили, и срать на свою бывшую родину в интернет-форумах. Мне было плевать, что это некрасиво. В конце концов, заслужил я хоть капельку покоя. Ну, кроме капельки майонеза и чесночного соуса?
– Кто жрет чеснок с утра? – спрашивала моя дражайшая супруга.
– Я, – отвечал я угрюмо, поедая гренки с чесноком.
– Свинья, – тупо шутила она в рифму, и отправлялась в фитнес-центр, сгонять бока, которые все равно упрямо появлялись у нее с боков каждое утро.
– Херня, – бросал я ей вслед.
Завтраки и ужины – обедал я на работе – превращались в пытку и испытание. Мы сидели друг напротив друга, как английские лорд и его жена, разделенные длиннющим столом, обмениваясь язвительными репликами. Для полноты картины нам только дворецкого не хватало. Иногда я думал, как мы дошли до такой жизни? Ведь сошлись мы с Лидой когда-то по любви. Правда, я, поглядев на ее мамашу, подумал мельком, что моя супруга с возрастом поправится, но подумал еще, что готов это терпеть. Знать бы, что ей крышу сорвет на почве жратвы и лишних калорий, причем МОЕЙ жратвы и МОИХ лишних калорий. Как лишние двадцать-тридцать кило убили наш брак, думал я, как это блядь, вообще возможно?! Я даже посмотрел по телевизору пару серий этого сериала сраного, про фей «Бинс». Хуйня оказалась полная.
– Послушай, – сказал я ей как-то, – давай просто заткнемся и потерпим друг друга до отъезда.
– Я купила тебе абонемент в спортивный зал, – сказала она.
– Послушай меня, – сказал я. – Ты же не собираешься спорить с тем, что мы друг другу осточертели и не разводимся только потому, что ждем выезда блядь в США?
– Это не имеет никакого значения, – сказала она, – потому что я купила тебе абонемент в тренажерный зал.
– И за полгода, оставшиеся до отъезда, ты приведешь себя в порядок, – сказала она.
– Зачем? – спросил я. – Мы же все равно разведемся.
– Дурачок, – сказала она, – полгода здесь, года два-три там, не сразу же мы разойдемся, нас блядь выкинут попросту оттуда.
– И то, если нас выпустят, – сказала она. – А могут и не выпустить, потому что ты сейчас выглядишь вовсе не так, как был, когда мы начали готовится к отъезду.