Авторское право

Федорова Евгения

– Почетный караул, Антон. Все оцеплено, военные взялись за нас с удивительной серьезностью. Неужели боятся, что ты положишь целый взвод.

– Варианты есть?
– поинтересовался я.

– Маша, заткни пожалуйста ушки, - Покровский улыбнулся.
– У меня на крыше есть медицинские скоростные глайдеры, они могут поспорить с военными, которых под окнами аж четыре штуки выстроилось. Можно попробовать уйти, но тогда и моя жизнь полетит коту под хвост.

Я глянул на титрина, но инопланетянин упоминание о кошачьем хвосте со своей персоной не соотнес.

– Выйди в коридор, Стас, проверь, что там происходит, если можно пробиться, будем отталкиваться

от этого заново, - попросил я. Было совершенно непонятно, что делать; полностью ли я увяз в собственных ошибках или еще есть шанс выпутаться.

Стас вышел за дверь и тут же оттуда донесся короткий вскрик, глухой удар, возня, а в следующее мгновение в операционную согнутого пополам врача вернул Тверской. Он скрутил Покровского как малолетнего сопляка, заломив ему руку за спину, а ведь Стас был не только врачом, но и военным офицером. Пусть все это ушло в прошлое, не мог же он так быстро растерять навыки! Есть вещи, которые даже и без практики из крови ничем не вытравишь.

Вот тебе и полковник.

– Вижу, вы уже закончили, - совершенно спокойно уточнил Тверской, отпуская Стаса.
– Как-то нехорошо для врача себя ведете, Станислав Юрьевич.

– Ничего, - буркнул Змей, - это нервное, я, знаете ли, тоже не железный, все время болячки лечить, оперировать... это угнетает психику. Оставьте своего солдата здесь, за мой счет нос ему поправят...

– Вот ведь, великая наша медицина, полная сострадания и помощи, - ухмыльнулся шеф безопасности Байконура.
– Врач, одним движением ломающий носы кому попало. Ладно, будет вам, не дуйтесь, мы отбываем. Вашим предложением я не воспользуюсь, у нас свои врачи не хуже, но, пожалуй, вам придется проехать с нами, заодно и приглядите за своим пациентом. Думаю, вам не безразлично его здоровье. Кстати, на крыше дежурит еще две машины, так что полюбоваться прилегающими видами вам вряд ли дадут. Мы ждем вас через три минуты, и не тяните время, нам еще несколько часов лету.

Я взглянул на окно. Кота там уже не было. Как он прячется, бестия? Может, превращается в объекты интерьера?

– Стас, - когда Тверской снова вышел, спросил я дядю, потирающего плечо.
– Титрин умеет прятать массу? Вот прибавлять не умеет, а прятать?

– Не в курсе, - раздраженно отозвался тот.
– Спроси у него сам, если так интересно. Благодаря тебе, я, кажется, тоже влип. Вот уж не хотелось бы!

– Станислав Юрьевич, а я думала, вы хотите вернуться в космос, ведь так часто говорите о своих полетах, - напомнила медсестра, собирая инструменты.

– Я стар для всего этого, Машенька, - пожал плечами Стас.

– Так всегда говорил Родеррик, - тихо вздохнул я и встал. Пора было отбывать.

Нас посадили в черный военный глайдер, припаркованный на верхней стоянке медицинского центра. Охраны там было не меньше, чем внизу.

– От чего такая честь?
– уточнил я.

– Вас считают не последней фигурой на Земле, - с пренебрежением заметил Тверской. Он считал, что справился бы со мной и сам, но ему приказали, и он выполнял.
– Довольно опасным человеком, хотя мне не понятны их опасения. Впрочем, после того, как вы хладнокровно застрелили четырех вооруженных солдат недрогнувшей рукой, это не удивительно. Я считаю, место ваше за решеткой, а еще лучше в принудительном рабочем лагере, так как убийцы должны вернуть отнятое у общества долгим трудом, - Тверской поморщился.
– Саша, взлетай. Запрашивай высотный коридор.

Военные глайдеры, как и самолеты, могли развивать скорость до тысяч километров в час, поднимаясь для этого

на большие высоты. Мне всего однажды пришлось лететь на такой машине, когда меня в экстренном порядке забирали на какую-то пресс конференцию для межпланетного телевидения, и воспоминания были не из приятных. Пассажирские рейсы были куда более комфортными, военные же глайдеры конструировались для солдат, а комфорт для них не предусматривался. В салоне жутко трясло, сиденья оказались жесткими и неудобными, а пристяжные ремни походили на проволоку.

Глайдер, в который нас усадили, был небольшим, рассчитанным для переброски не более двенадцати пассажиров; давление в кабине скакало так, что постоянно закладывало уши. И естественно никакой защиты от естественного ионизирующего излучения солнца, которое на больших высотах значительно сильнее, чем на Земле.

Наша машина поднялась в воздух первой, остальное оцепление торопливо свернулось, и пристроилось в хвосте сопровождением. Повозившись немного, я подобрал наиболее удобное положение, и задремал, а под конец и вовсе уснул. Измученный организм требовал отдыха.

При приземлении так тряхануло, что я открыл глаза. Было темно, на иллюминаторе глайдера виднелись секущие следы капель - в Казахстане шел дождь. Я приник к окну, вглядываясь в мерцающие огни космопорта. Сильный ветер трепал невысокую блеклую траву, окружающую посадочные полосы, небо налилось желтоватой серостью, его подсвечивало множество прожекторов.

Резко, перекрыв гул двигателей глайдера, хлопнула акустическая волна у нас над головами - это в атмосферу по крутой траектории вошел какой-то корабль, не посчитавший нужным погасить скорость вовремя. Такие лихачи часто встречаются, ведь можно себе позволить беспечность, когда твоей корабль надежен, а системы компенсации перегрузок исправны. Конечно, это не очень полезно для обшивки, когда корабль входит в плотные слои атмосферы, трение молекул создает сопротивление, а газ перед кораблем сжимается с ударом, рождая тепловую и динамическую волну. Во фронте этой волны температуры резко возрастают, и идет мощный отбор термозащиты.

Да, - усмехнулся я про себя, - все может казаться очень простым, но на самом деле пилотировать космический летающий аппарат, это великое искусство, и маневрирование в космосе никогда не сравнится по опасности с моментами взлета и посадки. Выбор оптимальной траектории и модели торможения, порою, может стоить жизни, а ведь учитывать нудно все до мелочей, так как характер взаимодействия корабля с атмосферой зависит от огромного количества факторов, которые должны трактовать выбор. Метеоусловия и термодинамические характеристики состояния атмосферы определят скорость вхождения и курс, ведь чем более пологая траектория входа, тем больше путь, но и меньше нагрузки.

Да, пилоты не просто так крутят рули, в их действиях до краев скрытого смысла, от полноты которого будут зависеть жизни членов экипажей. Вот почему я всегда следил за показаниями приборов, почему, даже летая на полуразумном корабле, пересчитывал вектора и параметры самолично, не желая отдаваться на волю случая.

Байконур был не самым оживленным портом, все стремились приземлиться на маленьком Китайском поле, чья инфраструктура поражала даже инопланетное воображение. Но и здесь на полях стояли громады космических кораблей, не похожие друг на друга, но вселяющие уверенность, что на них можно выйти в космос и вернуться обратно. Сновали по полю машинки технического обслуживания, ползали цистерны заправщиков, перемещались грузовики, подающее к аппарелям многотонные грузы.