Айсберг
Шрифт:
— Вы ждете, что я соглашусь со всем…
— Мне все равно, с чем вы согласитесь, — устало сказал Питт. — Я просто указываю вам на некоторые объективные факты. Сопоставьте их, и они сами назовут имя мужчины, за которым вы ведете наблюдение в Исландии.
— Откуда вы знаете, что это не женщина? — спросил Лилли.
— Оттуда, что вы пришли к тому же заключению, что и я: Кирсти Файри может управлять «Файри лимитед», но самой Кирсти Файри командует Оскар Рондхейм.
— Значит, мы возвращаемся к Рондхейму.
— А разве мы от него уходили?
— Очень умное рассуждение, майор Питт, — сказал
— Не заполните ли некоторые пробелы?
— Без приказа я не могу разглашать постороннему подробности наших операций. — Лилли говорил официально, но не слишком убедительно. — Однако я могу подтвердить ваши заключения. Во всех своих выводах вы совершенно правы. Да, мы перехватили послание Матаджика. Да, мы следили за «Лаксом». Да, мы считаем, что Рондхейм каким-то образом связан с горнорудным синдикатом. Помимо этого я мало могу добавить к тому, что вы уже знаете.
— Мы стали близкими друзьями, — с улыбкой заметил Питт. — Почему бы вам не звать меня Дирк?
Лилли благородно признал свое поражение.
— Как хотите. Но не смейте звать меня Джеромом. Я Джерри. — Он протянул руку. — Отлично, напарник. Не заставляйте меня жалеть, что принял вас в фирму.
Питт ответил на его улыбку.
— Держись этого вот парнишки и где только не побываешь.
— Этого я и боюсь, — вздохнул Лилли и некоторое время смотрел на голую местность, обдумывая поворот событий. Наконец он взглянул на часы. — Нам лучше вернуться в Рейкьявик. Благодаря вам меня ждет занятой вечер.
— Что на повестке?
— Прежде всего, я должен связаться со штаб-квартирой и передать серийный номер черного самолета. Если повезет, к утру там сумеют выйти на владельца. Надеюсь, это даст ценный след. Во-вторых, я собираюсь побродить по округе и посмотреть, где стояло судно на подводных крыльях. Кто-нибудь обязательно что-нибудь знает. Невозможно на таком маленьком острове держать в секрете подобное судно. В-третьих, два этих макета правительственных зданий в Южной Америке. Боюсь, выудив их из пучины, вы дали очень странный поворот всему делу. У них должна быть какая-то функциональная цель. Для того, кто их заказал, они чрезвычайно важны. А может, и нет. Для страховки нужно запросить Вашингтон, мнение специалиста по таким миниатюрам: пусть их внимательно осмотрит.
— По-деловому, изобретательно, профессионально. Продолжайте в том же духе. Со временем это может произвести на меня впечатление.
— Постараюсь, — саркастически ответил Лилли.
— В помощи не нуждаетесь? Я вечером свободен.
Лилли чуть улыбнулся, и Питт сразу насторожился.
— Ваши планы на вечер уже определены, Дирк. Хотел бы поменяться с вами местами, но долг зовет.
— Боюсь даже спросить, что вам рисует ваш мелкий грязный умишко, — сухо сказал Питт.
— Прием, о счастливчик. Вы отправляетесь на поэтический вечер.
— Шутите!
— Нет. Я совершенно серьезен. По особому приглашению самого Оскара Рондхейма. Хотя, подозреваю, это идея мисс Файри.
Брови Питта сошлись над проницательными зелеными глазами.
— Откуда вы знаете? До того, как вы подобрали меня у консульства, никакого приглашения не было.
— Тайна профессии. Иногда мы тоже умеем вытащить из шляпы кролика.
— Ладно, очко в вашу пользу. Можете
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Исландцы спорят, что элегантнее: большой дом, раскинувшийся на самом высоком холме над Рейкьявиком, или президентская резиденция Бессастадир. Этот спор может продолжаться до тех пор, пока оба сооружения не превратятся в пыль, потому что подлинной основы для сравнения нет. Дворец исландского президента — образец классической простоты, в то время как современное здание Оскара Рондхейма кажется порождением необузданного воображения Фрэнка Ллойда Райта. [21]
21
Фрэнк Ллойд Райт (Frank Lloyd Wright, 1867–1959) — знаменитый американский архитектор.
Целый квартал перед нарядными резными воротами был уставлен самыми дорогими автомобилями производства всех стран: «роллс-ройсами», «линкольнами», «мерседес-бенцами», «кадиллаками». На подъездной дорожке стоял даже русский «ЗИС»; из него выходили наряженные для вечернего приема пассажиры.
Восемьдесят или девяносто гостей заходили в мраморную гостиную и выходили из нее, бродили по террасе, разговаривая на множестве языков. Солнце, спрятавшееся было за случайное облако, теперь, хотя шел уже десятый час, ярко светило в окна. В конце длинной гостиной под массивным гербом с изображением красного альбатроса Кирсти Файри и Оскар Рондхейм приветствовали длинную вереницу гостей.
Кирсти в ослепительно белом платье с золотой отделкой была невероятно хороша, светлые волосы ее были убраны в классическом греческом стиле. Рондхейм, рослый, похожий на ястреба, возвышался над ней; его тонкие губы растягивались в улыбку, только когда того требовала вежливость. Он как раз принимал русских гостей и умело направлял их к длинному столу, уставленному рядами блюд с икрой и лососиной и увенчанному огромным серебряным сосудом с пуншем, когда глаза его чуть округлились, а принужденная улыбка застыла на губах. Гомон гостей неожиданно стих, а Кирсти напряженно замерла.
Питт вошел в зал с уверенностью поп-идола, для которого производить впечатление своим появлением — хлеб насущный. На последней ступени лестницы он извлек лорнет на тонкой золотой цепочке, висевший у него на шее, прижал стекло к правому глазу и принялся разглядывать пораженную публику, которая с таким же изумлением разглядывала его.
Никто не мог бы упрекнуть гостей, даже воззвав к строгим правилам этикета. Наряд Питта представлял собой костюм придворного времен Людовика XI, дополненный бог знает чем еще. Воротник и рукава красного пиджака украшало роскошное кружево, желтые бархатные брюки-дудочки исчезали в замшевых красных сапожках. Талию обвивал коричневый шелковый шарф, концы которого свисали до колен. Если Питт хотел произвести впечатление, ему это удалось в полной мере. Выждав, пока напряжение достигнет апогея, он изящно прошел по салону и остановился перед Кирсти и Рондхеймом.