Айсберг
Шрифт:
Рондхейм посмотрел на стоявшего перед ним человека, потом поставил стакан и нажал кнопку на телефоне.
— Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, товарищ Тамарецов, предлагаю вам оглянуться.
Русский, которого Рондхейм назвал Тамарецовым, оглянулся.
Все обернулись и посмотрели назад. Но не Питт — ему это было не нужно. Он смотрел прямо перед собой в зеркало и видел там несколько человек в черном, с бесстрастными лицами. Они неожиданно материализовались в противоположном конце комнаты, держа наготове автоматы.
Мужчина лет шестидесяти с лишним, с круглыми плечами,
— Ты меня пригласил сюда, Джеймс. Думаю, ты знаешь, что здесь происходит.
— Знаю.
В глазах Келли ясно читалась тоска. Он отвернулся.
Медленно, очень медленно, почти незаметно, Келли, Рондхейм, фон Хуммель, Маркс и еще восемь человек собрались по одну сторону от камина. Остальные гости в недоумении оставались по другую сторону. Питт с тревогой заметил, что все автоматы нацелены на эту группу.
— Я жду, Джеймс, — властно сказал голубоглазый пожилой мужчина.
Келли мешкал, он печально взглянул на фон Хуммеля и Маркса. Он явно ждал. Остальные наконец кивнули, заверяя его в своей поддержке.
— Кто-нибудь из вас слышал о «Хермит лимитед»?
Тишина в комнате становилась напряженной. Никто не разговаривал, никто не отвечал. Питт хладнокровно рассчитывал шансы на спасение. И сдался, убедившись, что больше одного к пятидесяти не получается.
— «Хермит лимитед», — продолжал Келли, — компания международная, но вы не найдете ее акций на биржах, потому что управление ею резко отличается от управления любой другой знакомой вам компанией. У меня нет времени объяснять все подробности операции, так что позвольте сказать, что главная цель «Хермит» — контроль над всей Южной и Центральной Америкой.
— Это невозможно! — с отчетливым французским акцентом крикнул высокий черноволосый мужчина. — Совершенно немыслимо.
— Совершать невозможное — очень выгодный бизнес, — сказал Келли.
— То, что вы предлагаете, не бизнес, а политическое безумие.
Келли покачал головой.
— Возможно, это безумие, но о политической силе с эгоистическими и бесчеловечными побуждениями речи нет.
Он вглядывался в лица по ту сторону камина.
На всех читалось явное недоверие.
— Меня зовут Ф. Джеймс Келли, — негромко заговорил он. — За жизнь я сколотил состояние более чем в два миллиарда долларов.
Никто из присутствующих в этом не усомнился. Когда «Уолл-Стрит джорнел» перечисляет сотню самых богатых людей Земли, Джеймс Келли всегда в начале списка.
— Богатство связано с огромной ответственностью. От меня зависят средства к существованию двухсот тысяч человек, не меньше. Если завтра я потерплю финансовый крах, это вызовет спад, который будет ощутим на всей территории Соединенных Штатов, не говоря уже о других странах, чья экономика целиком зависит от моих дочерних компаний. Да, как подтвердят все эти джентльмены, богатство не гарантирует бессмертие. Мало кого из богатых вспоминают в книгах по истории.
Лицо Келли выражало нечто близкое к отвращению. Никто в комнате не произнес ни слова; все затаили дыхание. Наконец он продолжил:
— Два года назад я задумался о том, что
Что было бы лучше всего для людей планеты, независимо от того, белые они, черные, желтые или коричневые? Если бы я прислушался к своим эмоциям, мне легко было бы завещать свои деньги «Крестоносцам против рака», «Красному Кресту», «Армии спасения» или любому из тысяч медицинских центров или университетов в стране.
Но достаточно ли этого? Все это казалось слишком простым.
И я выбрал другой путь — такой, который сотни лет будет сказываться на жизни миллионов людей.
— И использовали свое состояние, чтобы стать самоназначенным мессией нищих латиноамериканских стран? — спросил Питт.
Келли снисходительно улыбнулся Питту.
— Нет, вы ошибаетесь, майор?..
— Питт, — ворчливо подсказал Рондхейм. — Майор Дирк Питт.
Келли задумчиво посмотрел на Питта.
— Вы случайно не родственник сенатора Джорджа Питта?
— Его блудный сын, — признался Питт.
Келли несколько мгновений стоял неподвижно, как восковая статуя. Потом повернулся к Рондхейму, но увидел каменное лицо.
— Ваш отец — мой добрый друг, — сказал Келли.
— Был, — поправил его Питт.
Келли с трудом сохранил самообладание. Было очевидно, что этого человека глубоко тревожит совесть.
Он допил бренди, взял вторую порцию, собираясь с мыслями, и продолжал:
— У меня никогда не было намерения играть в бога. Путь, который я избрал, намечен средствами гораздо более расчетливыми и менее эмоциональными, чем человеческий ум.
— Компьютеры! — Это произнес пожилой знакомый Келли. — «Хермит лимитед» — проект, который ты загрузил в наши компьютеры почти два года назад. Я хорошо это помню, Джеймс. Ты на три месяца закрыл весь комплекс. Всем предоставили оплаченный отпуск — подобной щедрости ты никогда раньше не проявлял. Ты объяснил, что передал оборудование в аренду правительству для разработки совершенно секретной оборонной программы.
— Я уже тогда опасался, что ты разгадаешь наши намерения, Сэм.
Впервые за все время Келли назвал пожилого джентльмена по имени.
— Но системный анализ предложил единственное решение поставленной мной проблемы. Это решение вряд ли можно назвать революционным. У каждого правительства есть свои «мозговые центры».
Системы, созданные для расчета наших космических и лунных проектов, используют для обсчета чего угодно, от выявления ошибок в отчетах о преступности до проведения нестандартных хирургических операций. Запрограммировать компьютер на выбор страны или географической территории, готовых отдаться под чужую руку, которая создаст утопическую атмосферу, и метода достижения этой цели вовсе не так невозможно, как тебе кажется.