Айседора Дункан: роман одной жизни
Шрифт:
В конце 1907 года ей вновь предлагают совершить турне по России. Разумеется, не может быть и речи о том, чтобы взять с собой Дирдрэ. Но ехать надо, иначе она совсем пропадет. Провидение, кстати, приготовило ей небольшой сюрприз: она поедет туда не одна, а вместе с Пимом.
— Пим? А это что такое? — спрашивает Крэг.
— О, пустяк! Милый юноша, блондинчик с большими голубыми глазами и птичьими мозгами. Кстати, он без ума от меня.
— Ничего удивительного, если у него такие мозги… А чем занимается?
— Коллекционирует табакерки XVIII века.
— Очаровательно! Желаю тебе счастья.
— Тебе тоже.
По прибытии в Санкт-Петербург Айседора видит, как из багажного вагона выгружают восемнадцать чемоданов с инициалами Пима.
— Это что, ваши табакерки?
— Нет, это мой гардероб.
Не имей она неопровержимых доказательств его мужества, Айседора приняла бы его за гомосексуалиста. Во всяком случае, пижонства ему было не занимать. Он поминутно сбегал по парадной лестнице гостиницы «Европейская», каждый раз в новом костюме, разумеется, сверхэлегантном. Обслуживающий персонал только разевал рты от удивления и восторга.
В компании Пима Айседора впервые поняла, что жизнь может быть легкой и бездумной. Она вновь счастлива, молода, весела, и каждый час ее жизни дышит радостью. Она научилась наслаждению без романтики, любви без сожалений, удовольствию ради удовольствия, простой жизни без раздумий о завтрашнем дне, похожей на детскую радость при виде мыльных пузырей. Никогда еще она не танцевала с таким ощущением легкости. Это стало для нее открытием и столь необходимым лечением…
Турне закончилось так же радостно, как и началось, и каждый вернулся к себе, в свой дом. Айседора проснулась на следующий день словно после праздника, когда огни уже потушены. Легкое головокружение, как у ребенка после карусели.
По возвращении в Берлин одна из первых забот — ученицы школы в Грюневальде, которыми во время долгих ее отлучек занималась Элизабет.
Все труднее находить средства на содержание школы, и Айседора решила привлечь учениц к участию в спектакле. Она не в восторге от этой идеи, но другого выхода нет. Конечно, в идеале надо было бы найти правительство, признающее необходимость такого обучения и готовое взять на себя большую часть расходов.
В Германии она танцует с группой учениц под музыку Бетховена. После каждого выступления Айседора обращается к публике с просьбой помочь продолжать ее эксперимент. Но встречает почти полное непонимание. Начинает подумывать о России, которая всегда благосклонно ее принимала. Не проходит и нескольких месяцев после возвращения, а она уже вновь собирается в Петербург вместе с Элизабет и двумя десятками учениц. Ее мечта — перенести туда школу из Грюневальда. Увы, вскоре она поймет, что бороться с императорской балетной школой невозможно, и ее попытки вновь провалились.
Айседора подумывает о возвращении в Англию и летом 1908 года везет в Лондон маленькую труппу. И вновь разочарование. Несмотря на поддержку придворных и благосклонность короля Эдуарда VII, существенной помощи она не получает. Зато личный ее триумф несомненен. Королева Александра, леди Грей, герцогиня Манчестерская и все дамы высшего общества очень хотят видеть, как она танцует со своими маленькими ученицами. По-прежнему прекрасная Эллен Терри часто приходит в «Дьюк-оф-Йоркстиэтр». Она обожает детей и много занимается ими. Айседора встречается со своими старыми друзьями Галле и Эйнсли, которых не видела без малого десять лет. Они предаются воспоминаниям, говорят о сегодняшнем дне, строят планы на будущее. Но ей пора возвращаться, поскольку доходы от турне недостаточны, чтобы покрыть расходы на школу, и банковский счет опять пуст.
Сразу по возвращении Айседоре позвонил по телефону Шурман.
— Дора, могу сделать блестящее предложение. Импресарио Чарлз Фроман готов подписать с вами контракт на полгода для турне по Соединенным Штатам. Что думаете об этом?
— Полгода? Слишком много. Не хочу расставаться с дочерью.
— Все же подумайте, по-моему, стоит согласиться. Контракт вам обеспечит доход минимум в двести пятьдесят тысяч долларов.
— Сколько?
— Двести пятьдесят тысяч долларов. Этого хватит, чтобы создать школы танца во всех столицах мира.
— О'кей, Джо. Можете договариваться. Я собираю чемоданы.
В Нью-Йорк она приехала в августе, в страшную жару (Фроман настоял на том, чтобы первые представления начались летом, хотя Шурман сильно сомневался в правильности такого
Айседора вне себя врывается в кабинет Фромана:
— Что это значит? Я требую объяснений.
— Это провал, Дора, я ошибся, — гнусавит импресарио между двумя затяжками сигарой, положив ноги на стол. — Америка ничего не понимает в вашем искусстве и никогда не поймет. Я разорился из-за вас. Если хотите знать мое мнение, вам лучше расторгнуть контракт и вернуться в Европу.
— Ни за что! Вы ангажировали меня на шесть месяцев, и я пройду этот путь до конца. А с вашим контрактом я сделаю вот что.
И, вынув из сумочки бумагу, она рвет ее и швыряет в лицо изумленному дельцу.
— Теперь, что бы ни случилось, — говорит она, — вы свободны от всякой ответственности.
В Буффало — полный провал. Музыканты играют невпопад. Из семи «виртуозов» двое оказались безработными учениками из парикмахерской, а один — учеником мясника. В дальнейшем она ограничится роялем.
Зато, в возмещение всех неудач, в Нью-Йорке Айседора знакомится со скульптором Джорджем Греем Барнардом. Он присутствует на всех концертах танцовщицы и приводит с собой друзей: режиссера Дэвида Беласко, художников Роберта Генри и Джорджа Беллоуза, писателей Перси Маккея, Макса Истмена, короче, весь авангард из Гринич-Виллидж. Барнард просит Айседору позировать ему для аллегорической скульптуры, которую он назовет «Танцующая Америка». Почему бы и нет? Мужчина довольно привлекательный, несмотря на угрюмую внешность. Сеансы происходят в его мастерской, заставленной гипсовыми эскизами статуи Авраама Линкольна, заказанной ему правительством. Каждое утро она приезжает к нему в Вашингтон-Хайтс с корзинкой для завтрака. Часами они беседуют на разные темы, сокрушаются о посредственности художественных вкусов в Америке и обнаруживают, что на многое в области искусства смотрят одинаково. Айседора ничего не имела бы против еще большего сближения, но что-то ее удерживает. Может быть, строгий взгляд Линкольна? Он холоден, как мрамор, из которого сделана его статуя.
В конце концов «Танцующая Америка» сохранится лишь в виде наброска, а колоссальный Авраам Линкольн с его широким лбом и впалыми щеками украсит городской парк.
По совету Барнарда Айседора продлевает свое пребывание в Нью-Йорке и снимает мастерскую в Файн-Артс-Билдинг. Натянув свои любимые голубые занавеси, она устанавливает рояль и танцует для узкого круга писателей, артистов и художников. На следующий же день ее имя затмевает всех звезд Бродвея. Охваченная внезапной страстью к босоногой танцовщице, Америка празднует возвращение дочери-беглянки. Газеты печатают миллионными тиражами ее снимки, фотографы оспаривают право запечатлеть ее на пленке. Их огромные деревянные камеры постоянно заполняют ее ателье. Репортеры гоняются за подробностями ее личной жизни. Театральные критики превозносят эту курносую Дафну с красивыми серо-голубыми глазами и темными волосами, собранными на затылке. И, наконец, высшее признание: Уолтер Дэнрош [23] , дирижер знаменитого Нью-Йоркского симфонического оркестра, подписал с ней контракт на проведение эксклюзивного концерта в «Метрополитен-опере», в программе — Седьмая симфония Бетховена. Как только эта новость стала достоянием гласности, кассы театра были взяты штурмом. Самому Фроману не досталось ложи. Сбор достиг рекордной суммы в семь тысяч четыреста долларов. По окончании спектакля восторженная публика устроила Айседоре овацию.
23
Уолтер Джонс Дэнрош(1862–1924) — американский композитор и дирижер. В 1894 году основал оперную труппу, исполняющую произведения Вагнера.