Аютинская повесть
Шрифт:
Жагиков уже изучил практически все черты характера Кагальникова, но каково же было его удивление, когда однажды летом обнаружилась поразительная скромность Володи. Обновляли Доску Почёта и каждый, чья фотография была размещена на ней, должен принести своё обновлённое фото, чтобы увеличить его до размеров портрета и заменить старый. Кагальников принёс фотографию и, показывая её ребятам в цехе, посетовал, что стареет слишком быстро. Владимир тоже взял в руки эту фотку и застыл от неожиданности. Бригадир был снят в мундире Почётного шахтёра СССР, на котором красовались государственные
– Ну, ни фига себе! – воскликнул от удивления Владимир, – у нас бригадир орденоносец, а я и не знал об этом. Володь, ты ни разу не упомянул….
– А чего я должен на каждом углу этим хвастать? – перебил его Кагальников, краснея.
– Не обязательно хвастать, – не унимался Владимир, – просто рассказал бы….
– Это ты не знаешь, а ребята все в курсе, – спокойно отвечал Кагальников, – на Доске Почёта моя фотография висит, мог бы сам ознакомиться!
– Я как-то не обращал внимания на Доску, – оправдывался Владимир.
– А у тебя от этого зарплата больше станет? – язвительно спросил Маляев, – если ты в бригаде кавалера трудишься?
– Работать под началом орденоносца, это вам не хухры-мухры! – искренне восхищался Владимир, – это, можно сказать честь для каждого автоматчика.
– Меня награждали, когда я ещё на добычном участке работал, – рассказывал Кагальников, – я-то и в цех автоматики попал из-за травмы глаза. Тогда Анатолий Иванович Маляев бригадиром здесь был….
– Пока не скинули, – продолжал язвить Маляев, – из-за твоих орденов, между прочим. Наверное, посчитали, что негоже кавалеру рядовым электрослесарем работать….
– Ну, зачем ты так, Анатолий Иванович? – вступился Владимир, – у нас в стране ордена за красивые глаза не дают! За них нужно пахать, как ломовой лошади!
– Ребята, хватит об этом, – вмешался Кагальников, снова краснея, – нашли тему для разговора….
Владимира удивляла скромность Кагальникова, он не имел привычки хвастаться и не старался выделяться из шахтёрской среды. Володя вёл себя естественно, но лидерские качества сами собой выставляли его на первый план. В то же время от него веяло какой-то добротой и справедливостью, которую он старался отстаивать в любой ситуации и в присутствии начальства разного уровня. Кагальников всегда находил аргументы, чтобы убедить любого руководителя и порой казалось, что эти логически выстроенные доводы у него имелись на каждый случай. На некоторое время за Володей даже закрепилась прозвище Штирлиц и утвердилось мнение, что спорить с ним бесполезно, Кагальников всегда докажет свою правоту.
Наряду с деловыми качествами, бригадир, как и многие шахтёры, обладал тонким чувством юмора. Его шутки и подколки были направлены в первую очередь на прогульщиков, ленивых, тупых и не способных к творческому подходу в работе ребят. Но Володя, подшучивая над ними, не позволял себе оскорблений в чужой адрес и относился к каждому, как свободной личности, уважал мнение окружающих, даже если оно не совпадало с его точкой зрения. Но когда приходилось шутить, он делал это так, что ему могли позавидовать многие юмористы, выступающие на телевидении. Его ироническая улыбка и светящиеся глаза напоминали в это время чем-то Михаила Задорнова, набирающего популярность на эстраде СССР.
Однажды на работу в состав бригады принимали молодого мужчину, лет сорока. Магулёв, который сам был из любителей выпить и часто появлялся с утра на похмелье, задавал новобранцу вопросы.
– У нас не терпят прогульщиков, – предупредил его Магулёв, – ты как относишься к спиртному?
– Я вообще-то не любитель, – отвечал тот с серьёзным видом.
После первой своей получки, этот работник не появлялся на наряде целую неделю. Когда вышел на работу, Магулёв потребовал больничный лист.
– Я не ходил на приём к врачу, – лгал прогульщик, – отлёживался дома. С детства не переношу запах больницы, аллергия у меня на него….
– Выходит, что ты прогулял, как говорят у нас, двинул недельку! – подвёл итог Магулёв, находившийся сам в состоянии похмельного синдрома, – и скорее всего из-за пьянки. Посмотри на себя в зеркало, помятый весь, как в стиральной машинке ночевал. А врал мне, что не любитель!
– Он честно тебе сказал, – неожиданно вступился за прогульщика Кагальников, – действительно по отношению к спиртному он не любитель, а профессионал! Алкоголик, иначе говоря….
– Увольнять по статье! – возмутился Владимир, – это я как председатель товарищеского суда требую….
– Подожди, Володь, – остудил его пыл бригадир, – начальник имеется, пусть он подумает, может быть и у него голова перестанет болеть на похмелье? Помнишь анекдот, когда один пьяный идёт, держась за забор, чтобы не упасть в лужу, а другой сидит в ней. Первый говорит ему: «Какая ты свинья напился до такой степени, что в лужу сел!». А тот его предупреждает: «Иди, дальше осторожнее, здесь забор кончается!».
– Ну и что мне теперь с этим прогульщиком делать? – тупо спрашивал Магулёв у бригадира, не понимая его подколки.
– Ты старший механик, – отшучивался Кагальников, – тебе решать! Выпиши ему направление к аллергологу, чтобы запах больницы переносил!
– А разве в нашей поликлинике есть такой врач? – удивился Магулёв, не чувствуя подвоха.
– Ты выпиши ходатайство, а цеховый терапевт сам направит его к аллергологу, – шутил Кагальников, – таких врачей в ЛТП несколько человек! Они ему нюх сразу восстановят!
– Слышал? – обратился Магулёв к прогульщику, не понимая шутки бригадира, – сейчас я тебе напишу бумагу, а ты иди на приём к врачу и бери направление в ЛТП!
– Но ведь это же лечебно-трудовой профилакторий для алкашей! – возмутился прогульщик, – что мне там делать?
– Нюх восстанавливать! – тонко шутил Кагальников, – иди и пока не вылечишь его, к нам не появляйся! У нас без нюха никак нельзя работать, опасно очень!
А самое смешное было то, что Магулёв тут же взял лист бумаги и авторучку. Члены бригады, ожидавшие наряд, уже смеялись втихаря, но головная боль старшего механика мешала ему реально оценивать ситуацию, и он принялся писать ходатайство.