Айвазовский
Шрифт:
Всех собрали в актовом зале. «Последний день Помпеи» занял главное и самое заметное место, под ним располагался огромный щедро заставленный разнообразными блюдами стол. Все, даже явившиеся по случаю приезда русского гения Жуковский и Крылов, аплодировали Брюллову стоя.
Согласно заранее составленному протоколу приема, первый тост должен был произноситься за государя, второй за Карла Павловича, третий за здравие начальства, но Брюллов смёл, разорвал, раскурочил тщательно выстроенную церемонию, предложив тост за дорогих своих наставников Иванова и Егорова. Старики сидели в дальнем конце стола, и Брюллов с бокалом шампанского отправился разыскивать их и, обнаружив, нежно обнял, поцеловав обоих в губы.
В конце торжеств конференц-секретать Григорович подвел к Брюллову учащегося Академии Аполлона Макрицкого, которому покровительствовал, официально предложив земляка в ученики Карлу Павловичу.
В
В тот день Гайвазовский также был представлен Брюллову и тот пригласил молодого человека к себе. Пройдет совсем немного времени, и Ованес узнает, что Академия направляет его на летнюю практику, которая будет проходить на военных кораблях Балтийского флота! Что может быть лучше для художника, желающего посвятить свою жизнь теме моря?
Еще немного, и он увидит настоящие корабли, не просто увидит, а будет жить на этих самых судах, изучая их вдоль и поперек. Он увидит море, в которое влюблен, чтобы окончательно сродниться с ним. Днем и ночью, в бурю и штиль художник будет впитывать в себя великую водную стихию, пока не постигнет всех ее тайн. Он будет самозабвенно писать закат и восход солнца, и может быть, примет участие в учебном бою или… а кто его знает, чем может обернуться подобное приключение? Сколько счастья сразу!
Разумеется, благодарить стоило профессора Зауервейда, который, видя, как Гайвазовский навострился рисовать воду, решил, что теперь тому необходимо сделаться морским баталистом. Что есть более перспективное в морском городе? В стране со столь славным морским флотом и знаменитыми традициями?
Но морские баталии — дело непростое, тут мало уметь рисовать высокие волны и отраженный от воды свет. Айвазовский должен знать в деталях, как выглядит военный корабль, как стреляют корабельные пушки, что происходит с водой, когда в нее попадает снаряд, много всего должен знать.
Целое лето Ованес ходил по морю на военном корабле, находящимся в составе эскадры. Дружил с матросами и офицерами, учился не только передавать красками тончайшие оттенки, присущие водам Балтии, но старался не упустить вообще ничего. Он изучал устройство кораблей, не гнушаясь любой работой, не страшась штормов и опасности.
В свободное время он играл морякам на скрипке, с восторгом рассказывая о родном Крыме.
Давным-давно жил на земле-матушке богатырь, хранивший страшное оружие богов — огненную стрелу. И была такая сила у этой чудесной стрелы, что куда ни попадала она, воздух начинал гореть, а земля и камень плавиться, и все живое вокруг умирало. Хорошо, что умным был тот богатырь и никогда не пытался ради удали своей молодецкой испытать доверенное ему оружие. Впрочем, недолог век человеческий. Понял однажды богатырь, что скоро умрет, меж тем стрелу передать некому. Дети взбалмошны и драчливы. Не удержатся от соблазна испытывать оружие — погубят себя и других. Долго думал думу богатырь-хранитель и, в конце концов, повелел сыновьям отправиться к самому глубокому морю — что зовется Черным, и бросить стрелу в него. Пусть уж лучше хранится оружие богов в пучине.
Только сыновья решили ослушаться отца. Жалко им было расставаться с огненной стрелой. Спрятали они ее в пещере на берегу и к отцу вернулись. Но едва увидел ослушников отец, рассердился, разорался: «Не получите вы моего отеческого благословения! А ну бегите и, пока не утопите стрелу, не возвращайтесь».
Делать нечего. Пришлось сыновьям бросить стрелу в море. Разобиделось прежде спокойное Черное море, стало оно вздымать тяжелые волны, выть, рычать да свирепо накатываться на берег, пытаясь избавиться от неприятного подарка. Да только глубоко погрузилась на дно морское стрела, не выбросить ее морю, не избавиться.
От того, старики говорят, что с того дня изменился характер у Черного моря и стало оно бурным да буйным, часто случаются на нем бури и ураганы, гибнут люди.
За летнюю практику Айвазовский создал семь картин, которые были выставлены на осенней академической выставке.
Выставку 1836 года, говорят, смотрел весь Петербург — и было на что посмотреть. Семь новых работ уже известного в столице академиста Гайвазовского висели рядом с маринами Таннера. Высочайше было приказано ругать и всячески высмеивать последнего. Огромное полотно Федора Бруни [59] «Медный змий», почему-то расцененное знатоками, как ответ «Последнему дню Помпеи» Брюллова, вызывал множество толков и споров. Возле картины разгорались нешуточные страсти. Толпившиеся среди знатоков и критиков академисты с упоением вслушивались в доказательства обеих сторон, дабы
59
Бруни Фёдор (Фиделио) Антонович (1799–1875) — русский художник итальянского происхождения, представитель академического стиля.
Вообще выставка получилась более чем удачная. Брюллов водил своих почитателей поглядеть на скульптуры Ставассера, [60] Рамазанова, [61] среди портретов выделялись работы Кипренского, Плюшара, [62] пейзажи Воробьева, [63] Штернберга, Зауервейда и др. В какой-то момент толпа расступилась, и в зал вошли Пушкин с супругой, возле великого поэта сразу же образовался водоворотик любопытствующих. Всем было интересно, кого отметит Александр Сергеевич. Дамы старались незаметно придвинуться к поэту или его жене, дабы не пропустить ни одного слова, ведь все, что скажет Пушкин, можно будет потом пересказывать знакомым. Академисты старались хотя бы на долю секунды попасть в поле зрения поэта, дотронуться до его рукава, просто поглазеть.
60
Ставассер Петр Андреевич — скульптор, родился в Петербурге 30 октября 1816 г., умер в Риме 25 апреля 1850 г.
61
Рамазанов Николай Александрович — скульптор и писатель по истории искусства. Род. в Петербурге 24-го января 1817 г., умер в Москве 18 ноября 1867 г. Происходил из артистической семьи, так как отец и мать его были актерами Императорских театров.
62
Плюшар Евгений Александрович (1809–1880) художественное образование получил в Германии (1828–1832), с 1832 г. жил и работал в Петербурге, в 1836 г. Е. Плюшар был признан «назначенным» в академики за картину «Одалиска». В 1839 г. стал академиком. Участвовал в росписи Исаакиевского собора.
63
Воробьев Сократ Максимович — сын Максима Никифоровича Воробьева, пейзажист (1817–1888). По окончании курса в Академии художеств был послан за границу, писал виды итальянской природы.
Александр Сергеевич же был увлечен пейзажами Лебедева. [64] Послали разыскать последнего, но того нигде не было. И тогда инспектор Академии художеств Крутов заметил стоявшего поблизости и не решавшегося приблизиться Ованеса и, взяв его за руку, подвел к поэту, представив Гайвазовского как лучшего и самого на сегодняшний день перспективного ученика Академии. После чего они подошли к стене, на которой висели марины юного художника. Сбылась еще одна мечта феодосийского мальчика — познакомиться с прославленным пиитом, чьи стихи он любил и многие знал наизусть.
64
Лебедев Михаил Иванович (1811–1837) — известный русский художник-пейзажист.
Среди работ Гайвазовского Пушкин выделил «Облака с ораниенбаумского берега моря» и «Группа чухонцев на берегу Финского залива». Гайвазовский же во все глаза смотрел на поэта, стремясь сохранить его черты в своей памяти. В голове как бы сам собой созрел план картины: Пушкин прощается с Черным морем.
На следующий день Айвазовский и Штернберг отправились в гости к Карлу Павловичу Брюллову, повод — его личное приглашение. К слову, в гостеприимной мастерской при Академии художеств уже по меньшей мере полгорода побывало, так отчего же реально приглашенным конфузиться?