Азартная игра
Шрифт:
– Этот человек пытался меня убить, – прошипел я, не ослабляя хватки.
– Но это не значит, что ты должен его убивать, – сказала она.
Я нехотя отпустил его волосы и перевернул на спину. Губы у Шеннингтона посинели, и я никак не мог понять, дышит он или нет. Одно я знал наверняка: ни за что на свете не стану делать ему искусственное дыхание «рот в рот». При одной только мысли об этом меня затошнило.
– У него пистолет, – сказала вдруг Клаудия, и в голосе ее снова звучал страх.
Он лежал на нем.
Я наклонился
Затем оставил Шеннингтона лежать там, где он упал, и вошел в дом позвонить в полицейский участок Челтенхема.
– Нельзя ли переговорить со старшим инспектором Флайтом? – спросил я офицера, снявшего трубку. – Передайте ему, я хочу сдаться.
– И что же вы такое натворили? – осведомился он.
– Спросите старшего инспектора Флайта, – ответил я. – Он хочет меня арестовать.
– Но его сейчас нет, – сказал офицер. – Какой-то чертов кретин угнал лошадь во время скачек, и всех наших людей отправили на поиски.
– А вот тут я смогу вам помочь, – сказал я. – Лошадь, о которой идет речь, стоит привязанная к дереву у дома моей матери в Вудменкоуте.
– Что?!
– Лошадь рядом с домом, где я сейчас нахожусь, – пояснил я.
– Как, черт побери, она туда попала?
– Просто я на ней прискакал, – ответил я. – Думаю, я и есть тот самый чертов кретин, которого все ищут.
Глава 21
Старшему инспектору Флайту было не до смеха. Он лично потратил больше часа, прочесывая в темноте грязные дорожки ипподрома в поисках лошади. При этом на нем были его лучшие дорогие кожаные туфли, мало того, он весь промок до нитки. Он долго и нудно объяснял мне, что плащ на нем, по идее, должен был быть водонепроницаемым, но, как выяснилось, этот предмет одежды его сильно подвел.
– Меня так и подмывает засадить вас в камеру и выбросить ключи от нее, – громко заявил он.
Мы находились в одной из комнат для допросов в полицейском участке Челтенхема.
– Как состояние виконта Шеннингтона? – осведомился я, игнорируя его последнюю ремарку.
– Пока жив, – ответил он. – Но всего лишь пока. Отправили в больницу, врачи им занимаются. Врачи «Скорой» сделали искусственное дыхание, но, похоже, с сердцем у него проблемы.
Как у брата.
– И еще доктор сказал, что если даже он и выживет, мозговая деятельность вряд ли восстановится, слишком уж долго он был лишен доступа кислорода.
«Ужас, – подумал я. – Нет, только не это!»
– Так вы говорите, что просто сшибли его с ног приемом из регби и не заметили, что рот и нос пострадавшего находятся в воде?
– Именно так и было, – ответил я. – Подумал, что он просто вырубился от удара при падении. Только потом проверил, и Клаудия оказалась права, он действительно лежал лицом в луже. Ну и тогда, конечно, я перевернул его на спину.
– А вам не пришло в голову сделать ему искусственное дыхание? – спросил Флайт.
Я молча смотрел на него.
– Нет, – ответил он за меня. – Теперь понимаю, в чем тут проблема.
– Вот именно, проблема, – сказал я. – Этот человек пришел меня убить. Так к чему мне стараться спасать его? Чтоб он пришел еще раз?
– Ну, знаете, люди могут подумать, вы пренебрегли своим долгом человека и гражданина.
– Пусть себе думают, – отмахнулся я. – В том, что случилось с Шеннингтоном, виноват он сам. Вы видели пистолет. Он не в гости попить чаю пришел.
Флайт взглянул на настенные часы. Было уже далеко за полночь.
– Ладно, продолжим завтра с утра, – зевнув, сказал он.
– В одиннадцать я должен быть в Паддингтон-Грин, – напомнил ему я.
– Я тоже, – кивнул Флайт. – Вот по дороге и поболтаем.
Встреча в полицейском участке Паддингтон-Грин продолжалась два часа. Кроме меня, на ней присутствовали четыре офицера полиции, старшие инспекторы Томлинсон и Флайт, инспектор Лондонского подразделения полиции по борьбе с экономическими преступлениями, а также суперинтендант Иринг, председательствовавший на этом собрании, поскольку был старшим по званию.
По его просьбе я начал с самого начала, обрисовал события в хронологическом порядке, начав с того дня, как на глазах у меня на ипподроме в Эйнтри был застрелен Геб Ковак, и закончив описанием событий вчерашнего вечера на скачках в Челтенхеме, а затем – у коттеджа моей матери в Вудменкоуте. Впрочем, при этом я не вдавался в более мелкие детали, к примеру, не стал описывать, как окунал Шеннингтона головой в лужу.
– Виконт Шеннингтон, – сказал я, – судя по всему, отчаянно нуждался в деньгах. И все это – благодаря пагубному своему пристрастию к азартным играм. У него накопились огромные долги, и чтоб решить эту проблему, он выделил из семейного трастового фонда Робертсов пять миллионов фунтов, с тем чтоб привести в действие механизм выдачи грантов Евросоюзом. Он даже брата родного обманул, всеми силами старался убедить его в выгодности предприятия, чтоб тот согласился инвестировать в несуществующий проект.
– Возможно, он просто хотел выгодно вложить семейные деньги, – заметил старший инспектор Флайт. – Ну а уже позже созрел план обмана, когда он обнаружил, каким способом можно получить эти гранты.
– Возможно, – кивнул я. – Но, скорее всего, вначале возникла идея украсть эти гранты, и Шеннингтон вышел с предложением помочь отстающей промышленности Болгарии, внести изначальную часть и уже затем оттяпать огромный куш.
– Но ведь не в одиночку же он все это провернул? – заметил Томлинсон.
– Конечно, нет, – сказал я. – Я видел электронную переписку между ним и неким Юрием Джорамом из Еврокомиссии в Брюсселе, а также с Димитром Петровым из Болгарии.
– Как и где именно вы это видели? – перебил меня Томлинсон.
– В компьютере Грегори Блэка, – ответил я. – Он скопировал эту корреспонденцию.
– А кто такой Грегори Блэк? – тут же спросил офицер из подразделения по борьбе с экономическими преступлениями.
– Один из главных партнеров «Лайал энд Блэк», фирмы финансовых консультантов, где я работаю. – «Или работал», – подумал я.