Азбучная история
Шрифт:
— Якоб в гостиной, играет в «Лего», — сказал он. — А мы уходим.
В ответ Сюзанна только заворочалась под одеялом. Йоаким проводил Дитте в школу, потом заглянул на вокзал, поставил чемоданчик в ячейку камеры хранения и поехал на работу. Получилось! В принципе он уже в Северной Ютландии. По крайней мере, на пути туда.
В тот же вечер, поднявшись в гостиничный номер, он первым делом позвонил Сюзанне и бодро спросил:
— Ну, как вы там?
— Тебе это интересно? — огрызнулась она.
— Разумеется.
— Хорошо.
— Что?
— У нас все хорошо, говорю.
Разговор вышел очень короткий, но совершенно вымотал Йоакима. Он обмяк в кресле у окна, безвольно свесив руки с подлокотников. Закрыл глаза, открыл рот и долго-долго сидел так. Я дряхлый-предряхлый старик, думал он. Зубы все выпали, а надевать утром вставные
А когда проснулся, на часах было без малого десять. Он несколько часов просидел в кресле, озяб и весь одеревенел. Потихоньку размял затекшие мышцы, оделся и вышел из номера. Надо где-нибудь поужинать. За стойкой портье уже сидел неприятный парень. Йоакиму почудилось, будто он посмеивается над ним, и он невольно окинул себя взглядом. Все вроде бы в порядке. Шнурки завязаны, галстук не скособочен, пальто застегнуто как полагается. Он открыл входную дверь, и мощный порыв ветра немедля рванул его за собой. Йоаким ссутулил плечи, поднял воротник. Воет-то как! Странно, что, сидя в номере, он ничего не слышал. Тут из гостиницы вышел еще один человек, женщина; шквал ударил ей в спину, она едва устояла на высоких каблуках и чуть не бегом заспешила мимо Йоакима прочь, засунув руки глубоко в карманы и вздернув плечи. Ветер сдул волосы ей на уши, обнажив шею с асимметричной ложбинкой, облепил ее пальтишком, четко обрисовал все изгибы фигуры. Черная сумка, висевшая на руке, металась из стороны в сторону. Йоаким проводил ее взглядом. Лишь немного погодя до него дошло, кто это: женщина-портье. Та, которую он видел под голубой лампой. А теперь — всего в нескольких шагах от привычного окружения, совершенно оторопелая от жуткого ветра и холода — она показалась ему незнакомкой. Самой обыкновенной, каких много. Вдобавок и ноги у нее слегка кривые. Развенчанная королева.
К вечеру следующего дня, когда Йоаким вошел в гостиницу, она сидела за стойкой. Подняла на него взгляд, постаралась поймать его в фокус, кивнула и, как всегда, легонько улыбнулась. Он попросил ключи и удивился, потому что портье неожиданно встала, положила обе руки на стойку и наклонилась к нему с доверительностью, какой прежде никогда не выказывала.
— Мне очень неловко, но сегодня у нас целый день проблемы с отоплением. Конечно, мы стараемся поскорее устранить аварию, и завтра все наверняка починим. Только вот сейчас в тридцать четвертом номере идут работы. Вы уж извините, нам пришлось перевести вас в другой номер.
— Ну что вы, ничего страшного, — сказал Йоаким.
— Там не так удобно, — продолжала портье. — Но ведь речь идет об одной-единственной ночи. И разумеется, платить за номер вам не придется.
— Почему же, я охотно заплачу, — скромно сказал он, однако она решительно пресекла его возражения, повторила, что это исключено, уровень комфорта не тот.
— Я провожу вас, — сказала она.
Лифт доставил их на самый верхний этаж, и они очутились в узком коридоре, застланном толстой ковровой дорожкой с узором из мелких цветочков по красному фону. На стенах развешаны бра, абажуры на многих сидели косо, иные пестрели подпалинами, словно соприкасались с горячей лампочкой. Освещение тусклое, буроватое. Темные двери, расположенные куда ближе одна к другой, чем в нижних коридорах. Из номеров слышна иноязычная речь. Портье отперла дверь в конце коридора, пропустила его вперед. Первое, что Йоаким увидел, переступив порог, был его чемоданчик, помещенный на старомодную подставку. Стало быть, вещи перенесли заранее.
— Только на одну ночь, — повторила портье. — Как по-вашему, сгодится?
Йоаким кивнул. Огляделся по сторонам. Скошенные стены, обои крупными цветами. Возле кровати, у косой стены, — старый шкаф. Письменный столик. Кресло. Но телевизора нет.
— Туалет и ванная в коридоре, — виновато сообщила портье. — Мы очень сожалеем о неудобствах.
Она ушла. Минуту-другую Йоаким в замешательстве стоял посреди комнаты. Потом встряхнулся. Вышел в коридор, отыскал туалет. Помещение на четыре кабинки. А за отдельной дверью обнаружилась вполне приличная ванная комната, и он решил принять ванну. Открыл кран — в трубе долго булькало, потом потекла тоненькая, жалкая струйка воды, причем не слишком чистой. Он дал ей сбежать, а затем заткнул водосток пробкой. При таком напоре ванна будет наполняться долго, поэтому Йоаким вернулся в номер и позвонил Сюзанне.
—
— Хорошо, — ответила она, слегка запыхавшись. Голос звучал весело, оживленно. — Мы ходили в парк, Якоб кормил голубей.
— Вот здорово! — с удивлением воскликнул он. Ему вдруг расхотелось вешать трубку. Они немного поговорили о ветре, о погоде, и на миг ему почудилось, будто через разделяющее их зло перекинулся мостик. Так приятно слышать ее голос таким — безмятежным, беззаботным. Ведь именно такой он и любил эту женщину в бурной сумятице будней. Ему захотелось сказать: Сюзанна, курсы сократили, практически мы тут закончили, ты не возражаешь, если я сегодня вернусь домой? Пока он обдумывал, как бы завести об этом разговор, она переключилась на другое:
— Ты где сейчас? Я не слышу голосов твоих коллег.
— Я в комнате, где ночую.
— Как она выглядит? — заинтересовалась Сюзанна.
— Обыкновенно. Кровать, стол, шкаф, телевизор…
— Телевизор? В вашем бараке есть телевизор?
— Ну, вообще-то говоря, это не совсем уж барак, — смущенно сказал он. — Скорее все же гостиница.
— Работаете много?
— Фактически уже закончили. — Он изо всех сил старался найти способ вернуть разговор в прежнее русло, но тут в коридоре послышались голоса, кто-то шел в сторону ванной. Дверь была приоткрыта, он ногой захлопнул ее — увы, слишком поздно. Сюзанна услышала.
— Что это было?
— О чем ты?
— Кто-то говорил не то по-русски, не то на другом чудном языке.
— Я не слышал.
— А я слышала, какой-то чудной язык, — повторила она. — Вот опять.
Что правда, то правда. В коридоре, прямо у его двери, вспыхнула громкая перепалка.
— Я ничего не слышу, — нервно бросил он и положил палец на разъединительную кнопку мобильника. — Может, просто связь барахлит?
— Связь, значит, барахлит. — Сюзанна насмешливо фыркнула. — Ты что-то темнишь, Йоаким. Ведь прекрасно слышишь, что у тебя за спиной кричат во все горло. Где вы все-таки находитесь? Что это за место? — с подозрением спросила она.
— Мне пора, — буркнул он в трубку. — Сейчас будет общее собрание. Увидимся.
Он отключился. Секунду-другую постоял не шевелясь. Голоса в коридоре смолкли. Опять настала тишина. На душе было муторно. С какой стати он брякнул про телевизор? До чего же я подлый, думал он. Мелкий, жалкий червяк. Соврать и то как следует не сумел. Позднее она наверняка привлечет его к ответу, можно не сомневаться. И чем он это объяснит? Разве только собственным убожеством. Очередное жалкое оправдание, произнесенное писклявым голосом. Он совсем отключил мобильник — на всякий случай, вдруг Сюзанне взбредет в голову позвонить для проверки, — и пошел в ванную посмотреть, как там вода. Но дверь оказалась закрыта. Он вернулся в номер, некоторое время бродил по комнате, потом опять пошел в ванную. Дверь по-прежнему была заперта. Он слышал плеск воды, ванна вот-вот наполнится до краев, приблизил губы к замочной скважине и громко сказал:
— Would you please turn off the water, when the tub is full [5] .
Подождал, рассчитывая услышать хоть какой-то ответ. Увы, ответа не было. Он прислушался. Внутри явно кто-то есть. Кажется, вытирается.
— Excuse me [6] , — сказал он громко. — Would you please turn off the water, when the tub is full.
Ответа по-прежнему не было. Йоаким особо не нервничал. Каждый в конце концов имеет право зайти в туалет. И если кто-то игнорирует все призывы, удивляться тоже не приходится. Может, этот человек вообще не понимает, что он говорит, и не в состоянии сообщить ему об этом. Но он же видит, что вода в ванне того гляди хлынет через край, и должен сообразить, что кран нужно завернуть. Это и ежу ясно. Йоаким опять вернулся в номер. Лег на кровать и устремил взгляд в потолок, с которого во многих местах осыпалась побелка. Мелкие ее частицы летели прямо в глаза. Да, он уже не молод, вконец заезжен и все-таки невостребован. Рука скомкала жесткое покрывало.
5
Пожалуйста, заверните кран, когда ванна наполнится (англ.).
6
Извините (англ).