Азбука осознанности
Шрифт:
Сомнение как хирургия — оно все время отсекает все что бессмысленно. Но в самом конце остается реальное, без облаков. Сомнение рассеивает облака.
Скептик говорит солнцу «нет», потому что на небе облака и ему не видно солнца. Он сразу приходит к заключению, что солнца нет, что света нет. Сомневающийся человек рассеивает все облака, прокладывает себе путь через облака. Не то чтобы он «верил», что за облаками что-то есть — может быть, там ничего нет, — но он должен сам узнать, что там, за облаками.
Только сострадание лечит —
Эти внутренние раны могут проявляться многообразно: они могут стать физическими болезнями, могут стать умственными болезнями; но глубоко внутри человек страдает от недостатка любви. Любовь так же необходима душе, как пища — телу. Тело не может жить без пищи, душа не может жить без любви.
«Софос» — красивое слово: «мудрец». Помните, мудрец не значит святой. Святой против грешника, он полярно противоположен ему. Святой это тот, кто не является грешником, он выбрал быть добродетельным, он против порока. Грешник это тот, кто выбрал порок вопреки добродетели. Они полярны, как положительное и отрицательное. Святой не может существовать без грешника, грешник не может существовать без святого — они партнеры, они могут лишь сосуществовать. Мир без святых будет также и миром без грешников. Если вы действительно хотите, чтобы грешники исчезли из мира, позвольте сначала исчезнуть святым — и тотчас же не будет ни единого грешника…
Мудрец — неимоверно красивое явление, в силу своей целостности. Мудрец это завершенный круг. Он содержит все, он ничего не отвергает. Такова была идея софоса. Это было красивое слово, но оно пало и утратило репутацию.
Оно утратило ее, потому что это также и опасное слово: оно легко может быть использовано коварными людьми. Мудрец, в силу своей целостности, есть и то и другое, но грешник может воспользоваться этим. Он может сказать: «Я и то и другое. Что бы ни было, я живу без выбора». Грешник может притвориться мудрецом. Он может сказать: «Вот почему сейчас я таков. Так случилось: что я могу поделать? Я отбросил выбор. Я принял жизнь в ее тотальности».
И теперь, из-за этого коварства, мудрец стал совершенно другим явлением. Коварный человек воспользовался словом, и слово оказалось связано с коварным умом. Оно стало камуфляжем для того, чтобы делать, что ему хочется. Глубоко внутри есть выбор, но вы можете притвориться на поверхности, что не выбираете, что живете в невыбирающей осознанности. Это очень тонкое коварство.
Так слово «софос» пало со своего пьедестала и стало «софистом». Слово «софист» уродливо — оно означает притворщика. Оно означает того, кто притворяется мудрецом, но не мудр; того, кто претендует на мудрость, — не будучи даже моральным святым. Он просто грешник, но он нашел красивую рационализацию тому, чтобы оставаться грешником.
Я не сторонник социализма, потому что для меня свобода является высшей из ценностей; и нет ничего выше. А социализм в своей основе против свободы — не может не быть против свободы, потому что сама задача социализма состоит в том, чтобы внести в существование нечто неестественное.
Люди не равны, они уникальны. Как они могут быть равны? Не все поэты, и не все художники. Каждый человек обладает своими уникальными талантами. Есть люди, которые могут создавать музыку, и есть люди, которые могут создавать деньги. Человек должен иметь абсолютную свободу быть самим собой.
Социализм это диктатура государства, это навязанная экономическая структура. Он пытается уравнять людей, которые не равны, он обрезает их до одного размера, а у всех разные размеры. Естественно, некоторым людям, совсем небольшому количеству людей, он подойдет, но для большинства он будет калечащим явлением, парализующим, деструктивным.
Я ценю свободу во всех сферах жизни, такую свободу, чтобы каждому было позволено быть собой. Общество не цель, а лишь средство; цель — индивидуальность. Индивидуальность имеет большую ценность, чем общественная организация. Общество существует ради индивидуальности, не наоборот. Так что я верю в laissez-faire, в политику невмешательства.
Капитализм — самая естественная экономическая структура, она не была придумана и навязана, она выросла сама. Она не была никем введена, она возникла сама. Конечно, я бы хотел, чтобы в мире не было бедности — это уродливо, но социализм не может искоренить бедность. Он потерпел неудачу в России, в Китае; ни в какой стране он не смог искоренить бедность. Да, кое-что он смог: сделать всех одинаково бедными. Он смог разделить бедность поровну.
А человек настолько глуп, что если все остальные настолько же бедны, как и вы, вы чувствуете себя легче, вы не чувствуете зависти. Вся идея социализма выросла из зависти. Она никак не связана с пониманием человека, его психологией, его ростом, его высшим цветением; она коренится в зависти. Немногие люди становятся богатыми, эти немногие являются мишенью для зависти всех остальных — их нужно стащить вниз. Не то чтобы вы стали богаче, стащив их вниз; вероятно, вы станете еще беднее прежнего, потому что те люди умели зарабатывать деньги. Если они будут уничтожены, вы потеряете все возможности создавать богатство.
Как раз это случилось в России: богатые люди исчезли, но это не сделало все общество богатым, все стали одинаково бедными. Конечно, люди чувствуют себя счастливее, потому что никто не богаче их. Все одинаково бедны, все нищие: это приятно. Если кто-то поднимается выше тебя, это задевает эго.
Люди говорят о равенстве, но нужно понять нечто фундаментальное: психологически люди не равны. Что тут сделаешь? Альберт Эйнштейн не равен каждому первому встречному, — совершенно не равен! Вы можете рано или поздно начать уравнивать людей в том, что касается понимания, чувствительности, разума. Шекспир, Мильтон, Шелли не равны другим людям; в них есть свое, особенное измерение.