Баба Яга прибудет из Парижа
Шрифт:
— Теперь майору хвост начальство должно прищемить. И какое странное совпадение. Только камеры оттуда убрали, и Софья стала радостной ходить. Как нате вам, она трупом стала.
— Думаешь, это как-то связано?
— Черт его знает. Но придется старую историю всерьез поднимать. Без этого никак не получится.
— Ездить будешь только со мной. Я не собираюсь становиться вдовцом.
— Завтра и начнем. Ремонт идет своим чередом. Мы там не нужны. Значит, время у нас есть, чтобы поковыряться в этой навозной куче.
— Ты и про Софью станешь выяснять?
— Нет,
— Почему?
— Потому что не понятно. Ювелир маленького роста. Он бы все равно в дупло не заглянул. Зачем его было по голове бить и притом так сильно. Что такого он не должен был увидеть? Притом не в дупле, а где-то рядом.
— Иришка, давай хоть сегодня отдохнем от души. А то я чувствую, что кончились наши спокойные деньки. Завтра сюда наведается сначала полиция, потом сынок ювелира. Затем все остальные заинтересованные лица.
— А сегодня нас ни для кого нет? Согласна. Труп все равно никуда от нас не убежит. Информацией мы только завтра разживемся. Давай хоть один день поживем для себя любимых…
В тишине мы с мужем обсудили планы на завтра. Поговорили по душам. Наконец-то Никита меня услышал и понял. Доказательством верности моей теории стал новый труп. Лучшее, что мы можем сделать — найти убийцу. Иначе жертв будет больше. Хорошо, когда тебя понимают…
На следующее утро мы поехали к матери первой убитой девушки. Отца у нее не было. Он умер несколько лет назад, будучи молодым. Полиция установила ее личность сразу. В кармане у девушки были ламинированные водительские права. Труп опознать было трудно, но хорошо сохранились татуировки. Вот по ним-то и опознала мать свою дочь-утопленницу. Звали ее Костина Елена. Ее первую убили. Странно, но никто ее даже не искал. Вот что нас удивило. Мать была уверена, что она умчалась с каким-то любовником на моря. Со слов матери, по мужикам она стала таскаться еще малолеткой. Что называется, молодая да ранняя.
— Мне не жаль, что она сдохла! — выкрикнула нам ее мать.
— Почему? Она же дочь?
— Она у меня мужика увела. С ним на море и умотала.
— Сейчас вы знаете, что она убита. Значит, никуда не умотала. Может, и не уводила мужика. Просто так совпало. Вы убийцу дочери не хотите найти?
— Мне это зачем? Вам надо, вы ищите. Она мне нервы хорошо помотала. Даже вспоминать про то время не хочется.
— Подождите. Но она же вроде танцами занималась. А вы говорите, что шлялась где попало.
— Занималась. Но совсем не танцами. С танцором путалась, с Сашкой Гвоздевым. Он танцами серьезно занимался. А моя так. Погремушка. Больше выпендривалась, чем танцевала. Да перед мужиками задом вертела…
— Скажите, вы стопроцентно уверены, что это труп вашей дочери? Мало ли одинаковых татуировок?
— Родинки-то ее. По ним я и опознала. Татуировки ее. Точно она. Сомнений нет. Свечку за упокой я в церкви поставила. Ничего не знаю и ничего не видела. И знать ничего не хочу. Все. Разговор окончен, — сказала она и захлопнула дверь прямо перед носом.
— Это нормально? — Никита в шоке.
Я
— Пошли тогда к этому ее дружку, с которым у нее тату на двоих…
— Как на двоих? Одинаковые?
— Зеркальная тату у них. Симметрия. Одна половина у него набита, а вторая у нее. Типа, только вместе они единое целое.
— Раньше татуировки набивали заключенные, моряки и идиоты.
— Знаешь, Никита, ничего в мире не изменилось. Набивают тату те же категории. Урки, моряки и идиоты… Только идиотов стало больше. И они стали круче. Они теперь набивают татухи прямо на физиономию. Как будто им противно на себя смотреть?
— Точно.
— Значит, она танцевала какое-то время. Но всерьез танцами не занималась. Так, для души.
— А этот дружок ее?
— Он танцором профессиональным собирался быть. Я в интернете полазила.
— И какие перспективы у него?
— У него неплохие перспективы были. Мог крепким профессионалом стать, если бы не травма. Серьезная травма. Его машина сбила несколько лет назад. С тех пор он и не танцевал. Карьера кончилась. Знаешь, кто у него был конкурентом?
— Интрига? Удиви меня.
— Роман Мельников. Тот самый молодой человек из нашего поселка.
— Ничего себе. И кто побеждал?
— Побеждал Роман. Всегда. Если он был заявлен участником, то этому Гвоздеву ничего не светило. Он Роману и в подметки не годился.
— Тогда интересная картина складывается.
— Интересней некуда. Только представь. Идут соревнования. Крупный и богатый спонсор. Победитель станет настоящей звездой. Деньги опять же дождем посыпятся. Большой денежный контракт и карьера гарантированы. И вдруг в самом начале соревнований победителю почему-то становится плохо. Не просто плохо, а вызывают скорую, и он попадает в реанимацию.
— Ничего себе история.
— У нее есть и продолжение. Роман из реанимации выходит вот таким. Сам понимаешь, что танцор он теперь никакой. Крах карьеры. Победителем становится Александр Гвоздев, но радость его была недолгой. Победителя сбивает машина. Да так, что проезжает по ногам. Ноги в хлам. Собирали по осколкам. Он ходит хромая. И какие могут быть профессиональные танцы? Контракт не подписан. Крах карьеры…
— Похоже на месть.
— Я так же подумала…
— Или третье заинтересованное лицо. Кто был третьим? Кто получает гешефт, если два победителя выбыли?
— А вот это мы и попытаемся понять. Кто выгодоприобретатель.
— Иришка, куда поедем?
— На Кропоткинскую путь держи. Там рядом Гагаринский переулок.
— И кто там?
— Там его папа и мама, бабушка и дедушка. Потомки дворянского рода.
— Так вот откуда танцы. Белая кость?
— Голубая кровь. Правда, род был хоть и древним, но обнищавший.
— А теперь угасший? Есть там братья или сестры?
— Ты имеешь в виду, что на этом Александре род оборвался? Не все так грустно. Там же родители еще могут детей нарожать. Возраст позволяет. Но все равно страшно туда ехать…