Бабье лето

Уэбб Пегги

– Ш-шш… это доктор Мейсон… – Вирджиния прижала трубку к уху, едва осмеливаясь дышать. – Это было что?.. Понимаю… Вы уверены?.. Да, я тоже… Спасибо, доктор Мейсон.

Спустя мгновение Вирджиния положила трубку и медленно опустилась на краешек кровати.

– Не могу поверить. Я просто не могу в это поверить, – проговорила она.

– Во что? – Джейн стремительно пересекла комнату вместе с простыней, запутавшейся у нее в ногах и теперь волочащейся следом. – Во что ты не можешь поверить? – Вирджиния молча глядела на нее. – У меня сейчас будет сердечный приступ… Вирджиния, неужели все так плохо?

– Произошло удивительное чудо. Доктор Мейсон назвал это чудом, – ответила она.

– Значит, это не рак? – выдохнула Джейн.

– Это нерак, – с облегчением произнесла Вирджиния.

Подруги поглядели друг на друга, а затем засмеялись и заплакали одновременно. Джейн кружилась по комнате в победном танце, припевая и издавая радостные возгласы, пока без сил не рухнула на кровать.

– Расскажи подробности. Что он сказал? – потребовала она.

– Судя по результатам маммограммы и по локализации опухоли, доктор Мейсон был почти уверен, что это рак. Патолог тоже был в этом убежден. Когда он увидел опухоль во время операции, то разозлился, что я не подписала разрешения на удаление груди, – рассказывала Вирджиния.

– Вот почему доктор Мейсон ни словом не обмолвился о мнении патолога, которое у него сложилось во время операции, – догадалась Джейн.

– Верно… Но уже есть результаты анализов… – Вирджиния засияла от радости. – Это чудо, Джейн.

Джейн заскочила в ванную, чтобы промыть опухшие от слез глаза и высморкаться, и тут же вернулась, волоча за собой туалетную бумагу.

– Черт побери, такое впечатление, что у меня пьяная истерика, и она затянется до вечера, – бормотала она.

– Ну и что? Ты имеешь на это полное право, – заметила Вирджиния, обнимая подругу.

– А ты? Что ты собираешься делать? – хотела знать Джейн.

– Смеяться, танцевать, петь, купаться, вымыть голову. И необязательно в этом порядке. – Но существовало одно первостепенное дело. – Хочу повидаться с Болтоном. Мне нужно увидеть Болтона.

Она сняла трубку и позвонила в коттедж. Телефон все звонил и звонил, но никто не брал трубку.

– Должно быть, я набрала неправильный номер. – Вирджиния набрала номер снова и стала ждать, вслушиваясь в настойчивые сигналы, пока не поняла, что в коттедже никого нет.

– Кажется, он хорошенько над всем поразмыслил. – Вирджиния не торопясь опустила трубку. – Кто осудит его за это?

– Эй, нос кверху, подружка. Это еще не конец, – ободрила ее Джейн.

– Нет, в любом случае, не конец света. – Улыбаясь, Вирджиния набросила на себя халат. – В действительности, это только начало.

– Ты, разумеется, права, – Джейн все еще испытывала эйфорию, словно только что выиграла смертельную схватку.

– Джейн… Не знаю, что бы я без тебя делала… – призналась Вирджиния.

– То же самое я могу сказать и о себе. – Джейн вытерла нос скомканным куском туалетной бумаги. – Позволь мне покинуть тебя, покуда я не начала реветь снова.

После ухода Джейн Вирджиния позвонила Кэндас, а затем заперлась в ванной для проведения собственного капитального ремонта. В пузырьках до самой повязки, она воображала, что слышит музыку – мелодию, напоминавшую ей пение птиц в горах, где вокруг зеленеют деревья и распускаются весенние цветы.

Она насухо вытерла полотенцем волосы, подушилась любимыми духами, пахнущими, как цветы под летним солнцем, надела розовый халат и распахнула дверь.

– Здравствуй, Вирджиния.

Болтон стоял на пороге и улыбался. Музыка сейчас стала конкретной: Леонард Бернстайн играл «Аппалачскую весну» Аарона Копленда. Музыка наполнила ее душу покоем, а глаза не видели ничего, кроме мужчины – высокого, невообразимо прекрасного, с бронзовой кожей и сияющими голубыми глазами. На мгновение Вирджиния лишилась дара речи, растерявшись при виде этого совершенного мужчины, делившего с ней постель и заявившего права на ее сердце.

– Ты принес с собой музыку, – сказала она.

– Да. Я принес музыку, – ответил он.

Болтон пересек комнату в три шага. Только когда он встал перед ней, она заметила в его руке индейское одеяло – многоцветное, как радуга после летнего дождя.

– Я рад, что ты в этом розовом халате, – сказал он, накидывая одеяло ей на плечи. Затем бережно поднял ее на руки. – Это то, что нужно.

– Для чего? – удивилась она.

– Чтобы начать все сначала, – пояснил он.

Когда он покидал комнату, направляясь к лестнице, оркестр Бернстайна все играл и играл музыку того же Копленда.

– Куда ты меня несешь? – спросила Вирджиния.

– В путешествие, у которого не будет конца, – ответил Болтон.

Музыка не смолкала, пока он решительными шагами пересекал гостиную, прихожую и распахивал входную дверь. Прямо за крыльцом стоял один из ее арабских скакунов, оседланный и накрытый еще одним индейским одеялом.

Вирджиния даже и не подумала возмущаться, когда Болтон осторожно посадил ее на жеребца, а сам пристроился впереди нее. Ее одолевало любопытство, и она стремилась узнать, что он замышляет. Более того, ее охватило чувство неизбежности – ее подхватила волна, подвластная ей не более, чем океанские волны.

– Держись меня крепко, Вирджиния. Не отпускай, – говорил Болтон.

– Не буду. – Она обхватила руками талию Болтона и прислонилась головой к его спине. – Никогда не отпущу, – прошептала она, но ее слова затерялись в шуме ветра и в цокоте копыт.

Над ними простиралось голубое небо, а вокруг виднелась земля – холмы, луга, леса и озера, расцвеченные в осенние краски. Вирджинию охватило приятное возбуждение. Земля была чем-то надежным и прочным, неисчерпаемым источником силы.