Бабочка в гипсе
Шрифт:
– Ну… да, – промямлила Нина.
Галя вцепилась сестре в плечи и вытрясла из нее правду.
Филипп был отличный отец. Он ни на секунду не оставлял надежды вылечить Илюшу. О том, что даунизм – генетическая напасть, которую нельзя задавить антибиотиками, как ангину, он и слышать не хотел.
Медведев упорно твердил: «Лекарство есть, просто мы пока его не нашли».
В конце концов настойчивость Медведева была вознаграждена. Он вышел на профессора Натана Рыбкина, который пообещал: «Илюша ничем не будет отличаться от здоровых людей. Сначала проведем мой уникальный комплекс уколов, затем работаем с психологами и пластическим хирургом». Последнему предстояло сделать раскосые глаза мальчика нормальными, увеличить
«Илья не станет красавцем, – растолковывал Рыбкин отцу, – но он лишится характерной внешности дауна. К двенадцати годам он сможет социализироваться, вы забудете о диагнозе».
В качестве рекламы Натан продемонстрировал Медведеву альбом с фотографиями. Слева были снимки деток до лечения, справа – после. Филипп встретился с некоторыми родителями, побывал в клинике Рыбкина, пообщался с врачами, педагогами и понял – доктор не шарлатан, он реально способен помочь. Натан не обещал превратить Илью в гения, нет, он просто мог приспособить мальчика для относительно нормальной жизни в обществе и выпустить его из своего медицинского и обучающего центра с хорошей профессией. Илье представится возможность стать художником, который расписывает подносы, сборщиком часов, даже зубным техником. Более того, Натан брался впоследствии устроить подопечного на работу. После серии пластических операций бестактные люди перестанут тыкать пальцем в Илюшу и шарахаться от него.
Одна беда: программа превращения куколки в бабочку занимала более десяти лет, а каждый год в центре стоил заоблачных денег.
Филипп не собирался лишать сына его шанса, он нашел высокооплачиваемый приработок и объявил жене: «Если все пойдет по плану, я буду получать деньги, о каких и мечтать не смел. Хватит на подъем Ильи, но нам необходимо развестись». – «С ума сошел?» – закричала всегда покорная Нина. «Успокойся, на самом деле разбегаться мы не станем, – утешил Фил супругу, – но придется пожить врозь». – «Зачем? Я не хочу», – уперлась Ниночка. Медведев заколебался, но потом сказал: «Работа опасная, меня могут поймать и посадить. Лучше, если ты с детьми не будешь иметь отношения к преступнику». Ниночка ужаснулась: «Тюрьма? Никогда! Нет на это моего согласия!» Филипп резко вздернул подбородок: «А я его и не спрашиваю. Уже получил аванс, обратной дороги нет, если дам задний ход – меня убьют!» – «Мама», – прошептала Нина. Муж неправильно ее понял: «Прасковье Никитичне ничего знать не следует, в курсе только ты».
«Если откажешься, тебя лишат жизни, а начнешь работать, попадаешь в тюрьму, – простонала Нина. – Что же выбрать?» – «Деньги, – пожал плечами Медведев. – И, может быть, я не попадусь. Впрочем, даже если сяду, тебе хватит на детей, двоих прокормишь, а Илюшу вылечишь». – «Обо мне ты подумал? – заплакала Нина. – Как без тебя жить?» – «Главное – сыновья, – четко определил свои приоритеты Филипп, – и давай рассчитывать на лучшее».
Нина, как всегда, покорилась мужу, они поставили в паспортах штампы о разводе, Медведев перебрался в Прямой переулок, супруга тайком его навещала. Может, Прасковья Никитична и догадывалась, что дело не так просто, как ей рассказали, но внешне свекровь удивления не демонстрировала. А Филипп, продолжая работать обычным охранником, стал передавать жене очень большие суммы, которые велел тщательно прятать вне дома.
«Наберу капитал, достаточный для излечения Илюши, и мы снова соединимся, – успокаивал он жену, – потерпи».
– Чем он зарабатывает? – задала напрашивающийся вопрос старшая сестра, когда младшая примолкла.
– Не знаю, – призналась Нина. – Фил не рассказывает.
– Вообще? – разозлилась Галя. – Ты дура! Смотришь ему в рот, боишься слово поперек сказать, ведешь себя, как прислуга, а не жена. Вот почему Медведев тебя в грош не ставит.
– Фил меня бережет, – возразила Нина, – не хочет волновать, а еще он говорит: «Если
У Гали слегка отлегло на душе. Понятно, Филипп пристроился в нелегальное заведение, небось его взяли начальником охраны.
Галя снова позавидовала младшей сестре: Филипп удивительный отец, мало найдется мужчин, готовых ради больного ребенка рискнуть своей свободой.
– Умоляю, никому не рассказывай, – запоздало испугалась Нина.
Исайкина заверила, что язык не распустит, и Нина уехала домой.
В начале мая Галочка прибежала на работу – она тогда еще служила в больнице, несчастье с ногой поджидало впереди. Не успела Исайкина помыть руки после очередной операции, как ее позвали к телефону.
Мужской голос сухо попросил прибыть к следователю. Галя испугалась, но поехала. Ей понадобилось все ее мужество, чтобы сохранить равнодушный вид, когда человек, назвавшийся Василием Сергеевичем Беловым, спросил:
– В вашей квартире в Прямом переулке проживает Филипп Медведев?
– Да, я сдала жилплощадь, это не запрещено законом, – ответила Галя. – А в чем дело?
– Ваш квартирант арестован, – заявил Белов. – Что можете о нем сообщить?
– Ничего, – отважно соврала Исайкина, – мы с ним не общаемся.
– Видели его жену? – не успокаивался Василий Сергеевич.
– Никогда, – вдохновенно солгала Галя, – знаю лишь, что они в разводе. Проверила паспорт жильца.
– Жаль, что ничем не можете помочь, – огорчился Белов и подписал пропуск на выход.
Уже в дверях Галочка отважилась на любопытство:
– А что он сделал?
– Убил несколько человек, – не отрывая взгляда от листа бумаги, ответил Василий Сергеевич. – Будьте в следующий раз осторожны, сдавая квартиру.
Как Исайкина добралась до дома Нины, она не помнила. Младшая сестра не захотела ответить на вопросы старшей, она увиливала, прикидывалась больной, но в процессе беседы Галя сообразила: Нина знает больше, чем говорит, она в курсе того, что супруг подрабатывал киллером.
В районе трех утра у Гали отказали тормоза, и она пригрозила Нине: «Если не скажешь правду, завтра прямиком порулю к следователю и скажу: «Извините, солгала, я свояченица преступника. Его жена в курсе похождений мужа». Тебя посадят, а детей отправят в приют! Впутала меня в дело об убийствах, использовала втемную, получи достойный ответ». Галина думала, что робкая, неумеющая возражать Ниночка испугается, заплачет и выложит правду, но та вдруг метнулась в другую комнату и вернулась… с винтовкой в руках. «Я занималась стрельбой не один год, – на удивление спокойно заявила она. – Да и Фил меня многому научил, он снайпер от Бога. Только посмей растрепать Белову про фиктивный развод. Прихлопну тебя, как таракана. Муж приказал детей растить, поднимать на ноги, я на все ради исполнения его воли готова. Вон отсюда! Ты мне больше не сестра».
В этом месте рассказа Галины мне, много чего повидавшей, стало не по себе.
– Однако! Сильное заявление.
Исайкина пощупала рукой воду в ванночке:
– Очень я тогда испугалась, умчалась к себе, затаилась. Все боялась: дадут в газетах рассказ о Медведеве, опубликуют его фото, мои сослуживцы узнают Филиппа, и пойдут сплетни. Я очень гордилась зятем, на столе в сестринской держала снимок семьи сестры в полном составе.
Наверное, от нервного возбуждения Исайкина стала рассеянной и попала под машину. Ногу ей ампутировали в родной клинике, ухаживали коллеги за медсестрой безупречно, но Галя решила все же сообщить Нине о несчастье и попытаться наладить с ней отношения. Дозвониться до сестры не удалось, дома у нее никто трубку не снимал, мобильный же отвечал: «Данный номер не обслуживается».