Бабочки на крутых ступенях
Шрифт:
Текалотль задумался, пытаясь догадаться, какое именно важное лицо имеет в виду правитель ацтеков, но Мотекусома прервал его размышления. Криво улыбнувшись, правитель ацтеков громко хлопнул в ладоши. В зал вошёл Яотль и склонил голову перед Мотекусомой.
– Вели хорошо накормить наместника и его спутников, а затем отведи их в ближний гостевой дворец, – приказал Мотекусома и попросил:
– Только сейчас ненадолго задержись.
Текалотль вышел из тронного зала.
– Что решил Мотекусома? – спросила
– Мотекусома решил нас накормить и позволил нам переночевать в гостевом дворце, – сообщил Текалотль.
– Накормить? – в ужасе вытаращив глаза, тихо спросил Мекатли.
– Да. Правитель обещал нас накормить, – подтвердил Текалотль. – Тебя, Мекатли, и Оцетлану тоже угостят ужином. Ты рад?
– Но ведь это ужасно! – прошептал Мекатли. – Пожалуй, я не стану ничего есть.
– Ты разве не голоден? – удивился Текалотль.
– Ещё как голоден! Но ведь на тебя, хозяин, сейчас недовольно кричал правитель.
– Затем верховный жрец и правитель сменил гнев на милость. Но почему ты дрожишь, Мекатли? – удивился Текалотль. – Ведь Мотекусома кричал не на тебя, а на меня.
– Так ведь тебя, хозяин, недавно так накормили во дворце старшего жреца в Заоблачном городе, что ты едва дышал, а потом мне пришлось нести тебя на себе, – припомнил Мекатли.
– Ты думаешь, что за ужином нас могут отравить? – спросил Текалотль.
– Да. Нас могут угостить отравленной едой. Мотекусома не так прост. У богатых и знатных ацтеков свои причуды, – проговорил дрогнувшим голосом Мекатли.
– Хватит, дрожать, Мекатли! Прекрати трусить, – осуждающим тоном тихо сказала Оцетлана.
– Пока я не свободный человек, я не смогу не бояться, – прошептал Мекатли и спросил на ухо Текалотля:
– Как думаешь, хозяин, на стадионе я уже предстал перед ликом правителя ацтеков? Может, я уже могу считаться свободным гражданином?
– Вряд ли Солнцеликий Мотекусома заметил тебя. Даже, если он мельком взглянул в твою сторону, то мог лицезреть лишь прикрытые туникой и плащом спину и задницу, а по этим местам, согласись, затруднительно определить, что это именно ты предстал перед ликом Мотекусомы, – тихо ответил Текалотль.
Начальник стражи вышел из тронного зала и проводил гостей в уютную комнату, в центре которой стоял овальный мраморный стол. Красивый лепной потолок и украшенные позолоченными барельефами стены освещали установленные на треножниках светильники.
Гости сели на мягкие подушки, лежавшие на мраморных скамьях. Юные рабыни в длинных платьях, украшенных жемчугом и бирюзой, принесли на подносах блюда и столовые приборы. Затем бесшумно передвигавшиеся по мозаичному полу рабыни расставили на столе кубки, блюда со снедью и золотые кувшины с напитками. Рыбу подали на серебряных блюдах, а мясо – на золотых подносах. Когда юные рабыни покинули комнату, неизвестно откуда полилась нежные звуки флейты, и зазвенели колокольчики. Уставшие гости так ни не догадались, откуда доносились чудесные звуки.
Мекатли и Оцетлана некоторое время не притрагивались к пище. Оцетлана притихла, изумлённая тем обстоятельством, что ей, словно знатной женщине, прислуживают рабыни. Мекатли молча наблюдал, как едят Текалотль и Китлалполь.
– Что ты смотришь на нас, Мекатли? Почему не притрагиваешься к пище? И ты, Оцетлана, не стесняйся. Ешь! – посоветовал Текалотль. – Вы только поглядите, какая здесь вкусная еда: сочное нежное мясо индейки, пропитанное тыквенным соком, змеиное мясо под ванильным соусом, маисовая каша с сушёными муравьями. Попробуйте салат с мясом креветок и улиток, черепашьими яйцами, листьями пряных трав и кусочками рыбы, вымоченными в соке томатля?
Мекатли не ответил, а лишь сглотнул слюну. Он и сам с вожделением взирал не только на предложенные Текалотлем яства, но и на жареную собачатину под острым соусом, и на аппетитные кусочки крокодильего мяса с отварной фасолью.
– Китлалполь, отведай чоколатль! Этот ароматный напиток имеет медовый привкус. К тому же, он в меру сдобрен перцем, – предложил Текалотль, наливая в кубок жены пенящийся напиток. – Я испил всего лишь треть кубка и уже почувствовал, как ко мне возвращаются силы.
В очередной раз, сглотнув слюну, Мекатли пододвинул к себе золотое блюдо с мясом индейки, и с жадностью набросился на еду. Его примеру последовала Оцетлана.
– Китлалполь, я не предлагаю тебе пульке, настоянный на остром перце. Этот напиток слишком крепкий. Пожалуй, Мекатли его может попробовать, – сказал Текалотль. – Ведь лишь взрослым свободным ацтекам дозволено пить пульке в обычные, непраздничные, дни. А во дворце правителя ацтеков тебе, Мекатли, никто не запретит пить этот божественный напиток.
– Я выпью пульке с превеликим удовольствием! – сказал Мекатли и налил из кувшина в свой в кубок дурманящий напиток.
– Нас с Мекатли встречают как знатных гостей. В то время, как лишь вы, Текалотль и Китлалполь являетесь особами, приближёнными к властителю ацтеков, – проговорила изумлённая Оцетлана.
– Это не совсем так. Вы заметили, что выставив на стол блюда, рабыни удалились. Нас не обслуживают рабыни, обычно стоящие позади и незаметно меняющие блюда и разливающие напитки, – заметил Текалотль. – Видно, отныне я уже не столь приближён к властителю, как ранее.
– То есть, как я понял, нас здесь не слишком-то уважают, – сказала немного захмелевший Мекатли.
– Говори тише, Мекатли! – шёпотом потребовал Текалотль. – А то и вправду, твои опасения сбудутся, и нам не поздоровится.
Мекатли умолк и стал озираться по сторонам. Только теперь он заметил стоявших возле двери воина-орла и воина-ягуара.
– Надо же! Нас охраняют! – тихо проговорил Мекатли.
Когда гости закончили трапезу, воины приоткрыли дверь и расступились.
– Пора отдыхать, – встав из-за стола, сказал Текалотль.