Багровые реки
Шрифт:
— И чем ты можешь доказать все это?
Карим пропустил вопрос мимо ушей.
— И вот наступает утро понедельника. По возвращении в город Серти попадает в руки призрака. И происходит второе убийство. На сей раз без пыток, без мучений. Ибо призрак уже знает все, что ему нужно. И теперь наступило время мщения. Он включает фуникулер, поднимает тело в горы. Все уже предопределено: ведь он оставил свое «послание» на теле первой жертвы. Теперь нужно оставить следующее на втором трупе. Его уже ничто не остановит. Вы были правы, Ньеман, утверждая,
Комиссар сел; ноги не держали его, по лицу струился пот.
— Месть — за что? И кто убийца?
— Жюдит Эро. Или, вернее, кто-то, вообразивший себя ею.
Комиссар молчал, опустив голову. Карим придвинулся к нему:
— Ньеман, я нашел место погребения Сильвена Эро. В крематории на кладбище Гернона. О его смерти ничего особенного сказать не могу.
Эро погиб под колесами грузовика. Может, если покопаться хорошенько, мы и обнаружим что-то подозрительное, но вряд ли. Зато на самом кладбище я нашел нечто крайне интересное. В нише с урной лежал свеженький букет цветов. Я навел справки, и знаете, кто носит туда цветы — долгие годы, каждую неделю? Софи Кайлуа!
Ньеман замотал головой, словно пытаясь избавиться от наваждения.
— Ну и что ты напридумывал по этому поводу?
— А то, что ее приводят туда угрызения совести.
Комиссар только пожал плечами. Абдуф выпрямился и заорал:
— Да ведь все сходится, черт подери! Я вовсе не считаю, что Софи Кайлуа действительно в чем-то виновна. Но она была посвящена в тайну своего мужа и держала рот на замке из любви к нему, или из страха, или еще из каких-нибудь соображений. Вот почему она многие годы тайком носит цветы к урне Сильвена Эро, стараясь искупить зло, которое ее дражайший супруг причинил этой семье.
И Карим снова нагнулся к комиссару.
— Ну подумайте, Ньеман! — крикнул он. — Софи узнаёт о том, что обнаружен труп ее мужа. И это убийство за подписью Жюдит свидетельствует о том, что мстит кто-то связанный с умершей девочкой. Но, несмотря на это, жена убитого еще сегодня возлагает цветы на могилу ее отца. Оба эти убийства не вызывают ненависти в сердце Софи Кайлуа. Они пробуждают ее воспоминания. И угрызения совести. Будь я проклят, Ньеман, если я не прав, но факт налицо: перед тем как испариться, дамочка не забыла воздать последние почести семейству Эро!
Старый сыщик хранил молчание. Его черты заострились, морщины напоминали глубокие трещины. Прошло несколько долгих минут. Наконец Карим встал и хрипло произнес:
— Ньеман, я внимательно прочел ваши материалы. Там есть кое-какие детали, тоже связанные с Жюдит Эро.
Комиссар вздохнул.
— Ну, говори. Уж не знаю, зачем я тебя слушаю, но… выкладывай.
Молодой араб заходил по комнате взад-вперед, как зверь в клетке.
— Судя по вашему досье, убийца должен быть высококлассным альпинистом. Так вот: кем был Сильвен Эро? Хрустальщиком. Он лазил по вершинам, разыскивая горный хрусталь. Он был альпинистом от Бога. Всю свою жизнь он провел среди
— И там, где проходят сотни других опытных альпинистов. Это все?
— Нет. Есть еще огонь.
— Огонь?
— В первом отчете о вскрытии я обнаружил одну странную подробность, которая не дает мне покоя. На теле Реми Кайлуа были найдены следы ожогов. Кост предположил, что убийца брызгал на раны своей жертвы каким-то горючим составом. Там говорится об аэрозоле типа «Karcher».
— И что же?
— У меня есть другая версия. Убийца мог быть извергателем огня — знаете, из тех, что выдувают бензин изо рта.
— Не понял.
— Конечно, не поняли — ведь вы не знаете одной вещи: Жюдит Эро умела выдувать огонь изо рта. Невероятно, но факт. Я разыскал циркача, который научил девочку этому фокусу за несколько недель до ее смерти. Тогда этот трюк буквально заворожил ее. Она говорила, что хочет научиться ему, чтобы «защитить свою маму».
Ньеман начал массировать себе затылок.
— Господи боже, но ведь Жюдит мертва!
— Есть еще одна зацепка, комиссар. Может, и ненадежная, но она вполне укладывается в общую картину. В том же первом отчете о вскрытии врач написал по поводу удушения: «Совершено с помощью металлического провода, предположительно тормозного тросика или рояльной струны». Серти был задушен таким же образом?
Комиссар кивнул. Карим тотчас продолжил:
— Может, это ничего и не значит, но Фабьенн Эро была пианисткой. Виртуозной пианисткой. Представьте себе на минуту, что все три жертвы были задушены рояльной струной. Нет ли в этом какой-то символической связи? Струна, с годами натянувшаяся до предела…
Пьер Ньеман вскочил на ноги и закричал:
— Чего ты добиваешься, Карим? Кого мы должны искать? Привидение?
Понурившись, как нашаливший мальчишка, Карим запахнул свою кожаную куртку.
— Не знаю.
Ньеман, в свою очередь, прошелся по комнате. Потом спросил:
— Ты думал, это мать?
— Да, конечно, — ответил Карим. — Но это не она. — И он понизил голос. — Я еще не все сказал, комиссар. Самое интересное я приберег на закуску. Когда я был в квартире Кайлуа, туда явился мой призрак. Он застал меня врасплох, я погнался за ним, но он ускользнул.
— ЧТО?!
Карим смущенно ухмыльнулся:
— Позор на мою голову!
— На что он был похож? — торопливо спросил Ньеман.
— На что ОНА была похожа — ибо это была женщина. Я видел ее руки. Я слышал ее дыхание. Никаких сомнений быть не может. Ее рост примерно метр семьдесят. Она показалась мне довольно плотной, но это не мать Жюдит. Та настоящая великанша, метр восемьдесят ростом и сложена как гренадер. Это показали сразу несколько человек.
— Тогда кто же?
— Не знаю. На ней был черный дождевик, маска на лице и мотоциклетный шлем. Вот и все, что я могу сказать.
Ньеман встал.
— Нужно разослать повсюду ориентировки.