Багровый прилив
Шрифт:
— Не стоит на ночь задерживаться в этих местах, монсеньор, — оправдывал это де Фуа. — На здешних постоялых дворах то и дело люди пропадают. Приезжают вечером, а утром — уже нет их, как и не было вовсе.
— А если ночью нас на дороге разбойники перехватят?
— Так ведь для того мы, монсеньор, ближе к вечеру и отдыхаем, и коням отдых даем, чтобы они всю ночь могли хорошо идти.
— Как предусмотрительно с твоей стороны.
Антрагэ постарался, чтобы в голосе его было как можно меньше сарказма. Де Фуа сделал вид, что ядовитых ноток не заметил.
Череда постоялых дворов запомнилась Антрагэ разве что скверной пищей и кислым вином. Путешествие
— Господина нет, — сообщил старший слуга, когда карета остановилась у дверей поместья и де Фуа с Антрагэ выбрались из неё. — Но мы всегда рады его гостям. Господин велел, чтобы вы чувствовали себя как дома и ни в чём себе не отказывали.
— А вот моё любимое занятие, — рассмеялся де Фуа. — Ни в чём себе не отказывать.
Антрагэ удержался от шпильки в адрес бывшего телохранителя. Он вообще в последние дни старался поменьше разговаривать с ним. Очевидное предательство и служба Мондави вызвали у Антрагэ острую неприязнь по отношению к де Фуа. И эта неприязнь заставляла его то и дело цеплять бывшего телохранителя, доводя реплики почти до той грани, за которыми они не могут быть ничем иным, кроме как оскорблением. Драться с де Фуа он не хотел — не потому, что опасался за исход поединка, всё же как фехтовальщик тот ему и в подмётки не годился и знал об этом. Пока Антрагэ было выгодно играть ничего не понимающего и ни о чём не догадывающегося простака, за кого его частенько принимали ещё в Эпинале. Эта маска весьма удобна, потому что делает человека безопасным в глазах других.
Еда и вино в поместье с лихвой искупали все трудности долгого путешествия. Антрагэ никогда не жил в глуши и не стремился к этому, считая подобную блажь признаком старости. Не телесной даже, но душевной. Он предпочитал большие города — желательно столицы вроде Эпиналя или Тильона, ему нравились шум на улицах и яркие балы в Водачче, где он в первый свой приезд сверкал, будто заморская драгоценность. Его стремились заполучить себе в гости все выдающиеся аристократы — ещё бы, адрандский барон, да ещё и с такой историей, повеса и дуэлянт, переживший страшную дуэль шестерых в Турнельском парке. Дамы от него были просто без ума, и привыкший к их обществу Антрагэ купался в чужом восхищении.
Теперь же в тишине и покое охотничьего поместья барон понял, что в этом есть своя прелесть. Он думал, что через пару дней на стену полезет от тоски, однако отличное вино, сговорчивые служанки, оказавшиеся опытнее иных весьма недешёвых куртизанок, и длинные конные прогулки примирили его с окружающей действительностью. Коней Мондави держал у себя великолепных, все легконогие, выезженные для охоты и преследования дичи. И, конечно же, во время прогулок Антрагэ никогда не оставался один — с ним всегда ездили или де Фуа с парой бывших телохранителей барона и обязательным егерем-проводником, или просто трое-четверо егерей. Объяснялось это тем, что Антрагэ в одиночестве может заблудиться, а вот пистолеты в ольстрах у егерей и бывших телохранителей никак не объясняли, да и не спрашивал о них барон, не желая выслушивать какую-нибудь загодя подготовленную ложь.
Он прожил в охотничьем поместье Мондави больше месяца, наслаждаясь тихими радостями жизни провинциального аристократа, и лишь когда лето уже шло к концу, дни стали короче, и осень уже глядела в окна пожелтевшими, покрасневшими листьями, пришла весть о том, что хозяин поместья в скором времени прибудет. В поместье тут же поднялась суета, какой Антрагэ никогда не заставал, ведь обычно он сам и был тем хозяином, который должен приехать или же гостем хозяина, едущим вместе с ним. Барон почувствовал себя простаком из сказки, который попал в замок людоеда и наслаждался привольным житьём под его кровом, пока хозяина не было дома. И тут, как всегда и бывало в сказках, людоед решил-таки вернуться, а значит, судьба горе-простака повисла на волоске. В сказках герой, несмотря на простоту, всегда выкручивался, оставляя в дураках людоеда, но у Антрагэ были сильные сомнения насчёт Мондави. Новоявленный герцог не из той породы людей, что позволяют обводить себя вокруг пальца.
Мондави приехал один с небольшой для герцога свитой слуг и лакеев. На дверце кареты его уже красовался новый герб с добавленной на него герцогской короной. Встречали хозяина, конечно же, всем поместьем, правда, без демонстративной радости. Антрагэ с де Фуа и бывшими телохранителями барона тоже вышли — не стоило проявлять вопиющую невежливость, оставаясь в доме, когда приехал его хозяин, однако держались в стороне от слуг.
В день приезда герцога в поместье готовились к приёму. Никакого пира не планировалось, насколько понял Антрагэ, даже прибытие своё Мондави решил отметить лишь небольшим обедом в компании гостей.
Приняв короткий доклад мажордома, Мондави рассеянно кивнул ему и направился к Антрагэ с де Фуа.
— Господа, я искренне рад видеть вас своими гостями, — произнесённые обычным его ровным тоном приветливые слова как будто обращались в пыль. — Особенно за вас, барон, что вы вырвались из Водачче.
— Вашими молитвами, герцог. Вы не торопились сюда.
— Было много дел в провинции и в Водачче, — развёл руками Мондави. — Очень много работы, но теперь я готов отдохнуть, иначе понимаю, что попросту свихнусь. Лимфа в голове закипит и свернётся, что не пойдёт на пользу мозгу.
Антрагэ лишь кивнул в ответ с понимающим видом.
— Давайте обсудим всё за обедом, — предложил герцог. — Я долго питался дорожной пищей, что взял с собой, не рискуя есть на постоялых дворах. Но здесь я держу отличного повара, надеюсь, вы уже в полной мере оценили его кулинарные таланты.
— После пищи, что подавали на постоялых дворах, — усмехнулся Антрагэ, — я готов был подмётки сапог есть. Однако здешний повар и в самом деле творит чудеса.
— Отдадим же должное его искусству скорее.
И снова слова были живыми, такие мог произнести настоящий жизнелюбец, знающий толк в хорошей пище и вине, однако ровный, безэмоциональный тон герцога словно убивал их. Они звучали фальшиво, как будто Мондави говорил то, что должен сказать, а вовсе не то, что хочет.
Они поднялись на второй этаж, где в небольшой гостиной был накрыт стол. Первое время все молча ели, потому что хозяин поместья не спешил начинать разговор, а первыми заводить беседу де Фуа и Антрагэ считали бестактным.
— У вас множество вопросов ко мне, наверное, — наконец насытившись, произнёс Мондави. Антрагэ с де Фуа уже какое-то время отдавали должное красному салентинскому. — Не стесняйтесь, задавайте.