Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики
Шрифт:
Он покачал головой.
— Признаться, то немногое, что я узнал, заставило меня почувствовать себя беспомощным, бесполезным, бессильным. Лучше махну рукой, чем буду бороться с тем, что, судя по всем сведениям, является необъятным и неумолимым движением сил природы, которое с логической неизбежностью должно привести к концу человечества — и органической жизни вообще — и в нашей, и в других вселенных. Человечество отжило свое, и все, что в наших силах, — это назвать вещи своими именами. Если ты можешь возразить, Ринарк, я был бы признателен...
А
— Сомневаюсь, что смогу дать ответ, который бы тебя удовлетворил, — сказал он печально. — Ты фаталист. А любой фаталист — только не обижайся — еще и человеконенавистник.
Качественное отличие человечества от любых других форм жизни в нашей Вселенной состоит в его способности управлять природой. Человек и дорос до Homo sapiens, Человека Мыслящего, за счет того, что тясячелетиями практически не зависел от окружающей среды. Он приспосабливался к ней, приспосабливал ее, покорял ее. Сколь бы ни был велик масштаб неминуемого бедствия, с которым сталкивается наша раса, этот закон продолжает работать. В нашем случае, возможно, придется покинуть все привычное и заняться адаптацией к новой среде — и управлением ею. Если Человеку это окажется по силам, он навсегда докажет законность и оправданность своего существования!
Толфрин, подавленный страстностью и убежденностью тирады, не нашелся, что ответить. Лишь покачал головой и продолжал молча размышлять. Ринарк чувствовал — этот человек сдал, так механик чувствует близость разрушения детали, исчерпавшей свой ресурс.
Он ограничился словами: «Раз так, тебе лучше остаться здесь».
Толфрин кивнул:
— Я подвел тебя, Ринарк. Но, честно говоря, это выше моих сил, много выше. Кому-то из нас удается до сих пор сохранять оптимизм, но с фактами нельзя не считаться.
— Факты можно изменить, — сказал Ринарк; Толфрин его больше не интересовал.
— Решил завязать? — подмигнул Аскийоль. — С чего бы?
— Обстоятельства сильнее меня, — горько усмехнулся Толфрин, поднялся и вышел из комнаты.
Аскийоль обернулся к Ринарку:
— Понять не могу, с какой он стати?
— Надеюсь, что не можешь, — мягко сказал Ринарк.
Он наблюдал за приятелем: тот, ошарашенный и смятенный, уже отвернулся и не сводил взгляда с Уиллоу.
У той на глаза навернулись слезы:
— Я не могу на это отважиться. Мы только что такое перенесли, и опять...
— Ты разлюбила меня, в этом дело?
— Да нет же, Аскийоль, ты мой любимый навсегда. Но ты... ты бы мог остаться со мной здесь?..
И снова Аскийоль взглянул на Ринарка.
— Мы летим на Трон, — заявил он как о чем-то решенном.
— Что ж, раз ты надумал присоединиться...
— Береги себя, Уиллоу, — тихо сказал Аскийоль. — Может, я и вернусь, кто знает?
И вот для них с Ринарком стали прошлым, и эта комната, и небоскреб, и весь этот странный город. Они подходили к площадке, к своему опаленному кораблю, готовые плечом к плечу встретить ужасные испытания,
— Одним шутом меньше, — засмеялась Уиллоу, улыбнувшись Кляйну. — Да мало ли таких — морочат сами себя, они, дескать, «взыскуют высших ценностей», просто чтобы уйти от ответственности! Одним шутом меньше.
— Что есть ответственность? — на сей раз Кляйн был афористичен. — Уж кто-кто, а этот ваш шут знает: ответственность, моя милая, — эвфемизм самовыживания.
Она, казалось, не поняла Кляйна.
— И что бы ему остаться..;
5
Ринарк колдовал над главным пультом управления корабля, вызывая к жизни всю сложнейшую махину.
Теперь он не мог удовлетвориться соображениями и теориями. Он рвался к действиям, решительным, безостановочным и безотлагательным. Только они способны привести туда, где, возможно, сокрыты ответы на переполнявшие его мозг вопросы...
Уже проложив по карте курс на Трон, он кое-что вспомнил и обернулся к Аскийолю; тот сидел в орудийном отсеке, задумчиво уставившись на приборы.
— Тебе приходилось до Энтропиума слышать о Мери-путанице?
Аскийоль, не разжимая губ, покачал головой.
Нет так нет. Ринарк переживал за друга, но не мог позволить, чтобы личные отношения влияли на избранное им будущее.
Насколько он понимал, межпланетное пространство Призрака подчинялось известным ему законам еще в меньшей степени, чем сами планеты. Значит, надо быть готовым к тому, что даже рутинные навигационные расчеты на в общем-то небольшом участке пространства между ними и Троном превратятся в головоломку.
Он сказал, не оборачиваясь:
— Когда мы окажемся в пространстве, я не смогу отвлекаться. Надеюсь, что все необходимое, кроме пилотирования корабля, ты возьмешь на себя. Мне придется сосредоточить сознание на Троне и провести корабль через меняющиеся измерения, пространство и время. Так что в случае нападения ты должен быть готов, должен показать им все, на что способен. Я в этом деле участвовать не смогу. Все ясно?
— Да стартуй ты наконец! — нетерпеливо ответил Аскийоль.
— И не торопись пускать в ход антинейтронную пушку, — Ринарк уже нажимал кнопку «запуск».
Корабль рванулся прочь от Энтропиума.
И они попали в кошмар!
Хаос
Подобное просто не могло существовать! Здесь игнорировались все известные Ринарку интуитивно приемлемые законы.
Ошеломление
Красота фантастическая — и, насколько мог судить Ринарк, обреченная на неприятие, разрушение, распад под тяжестью своей противоестественности, враждебности всему сущему...