Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики
Шрифт:
— Ущелья рваной планеты, — Мери вздрагивала, словно не в силах оторваться от сиденья. — Там я все вконец и забыла, там любая теория, любая кроха информации, добытая на другой планете, теряет смысл. Забыла, но лучше мне от этого не стало. Мне ведь все было интересно. Теперь нет, я хочу только покоя и мира, а их-то и нет. Все идет, как шло. Правда, те знают, знают, но ненависть сохраняет им рассудок.
— Кто «те», Мери?
— Трон. Страшный Трон. Да и Шаарн знает, но там они слабы, не смогли мне помочь. Зверюшки. Не дай им вытолкнуть тебя в... невремя... непространство. Их оружие не знает пощады. Они не убивают.
— Спасибо, Мери, — сказал Ринарк, не в силах помочь ей. — Я отправляюсь на Трон.
Она приподнялась над своим ложем; в бессвязных выкриках можно было различить лишь отдельные слова:
— Я не говорила... спираль... красная краска, ночь... Нет, нельзя видеть... нет. О нет!
И разразилась рыданиями; Ринарк отвернулся и молча вышел из комнаты.
Он брел по коридору. Та малость, что удалось выведать, не удовлетворяла его, но план... план уже складывался. Он должен попасть на Трон и узнать истину, о которой говорила Мери.
Как бы то ни было, от обитателей Трона скорее можно ожидать помощи — если, конечно, они соизволят ее оказать, — чем от деградировавших жителей Энтропиума, которым на все наплевать. Правда, отчасти понимал и тех, кто не мучится вопросами и не взыскует истины. Бурлящий хаос Призрака, сопутствующий его переходу через измерения мультиверсума, мог хоть у кого отбить всякую охоту размышлять.
По выходе из приюта Ринарк, к своему удовлетворению, обнаружил: планета окончательно угомонилась и, судя по всему, вновь вошла в обычное пространство — но в иной вселенной.
Как ни торопился Ринарк назад, в небоскреб, это не помешало ему зондировать сознанием пространство, и то, что он обнаружил, его успокоило: за взбесившимся Призраком располагались надежные, законопослушные планеты и солнца спиральной галактики, во многом напоминавшей его собственную, хотя то и дело он наталкивался на незнакомые органические образования.
И вот он вновь в том самом зале небоскреба. Первым заговорил Кляйн:
— Половина новоприбывших с Мигаа погибла. Как обычно, во время перехода они испугались и натворили глупостей; тела мы прибрали. Из уцелевших часть решила осесть, остальные со всех ног бегут обратно, на посадочную площадку... Как у вас прошло с Мери?
— Она сказала, что о природе Призрака знают на Троне, во всяком случае, я так ее понял.
Вошли Аскийоль и Уиллоу. Ринарк лишь кивнул им.
— Это жители Трона нападали на нас? — спросил он у Кляйна и услышал: где-то вдалеке стартуют корабли.
— Предупреждали ведь их, — вздохнул Кляйн. — Вот и еще несколько сотен смертников.
— Что вы имеете в виду?
— Каждого из новоприбывших, кто рассчитывает, что Призрак послужит ему перевалочным пунктом из одной вселенной в другую, мы предупреждаем: раз уж они здесь оказались, здесь им придется и остаться. Нет, берутся за свое. Может, у одного-другого это и вышло, не знаю. Думаю, вряд ли. Что-то не дает покинуть Призрак, если даже и удалось попасть на него.
— И вырваться невозможно? — огорченно спросила Уиллоу.
Занятно, подумал Ринарк, взглянув на нее, до чего по-разному ведут себя люди в критических ситуациях. Уиллоу выглядела донельзя расстроенной, Аскийоль — будто ничего и не произошло. Интересно, в каком состоянии окажется Толфрин?
Кляйн ответил:
— Верно, детка. Вырваться отсюда еще труднее, чем попасть сюда. Вы ведь не существуете полностью в пространственно-временной матрице той вселенной, в которой в данный момент находится Призрак. Мы как бы перетекаем в другие измерения. Так что, пытаясь покинуть его, вы встречаете эти измерения под острым углом и — хоп! — расщепляетесь. Какая-то часть вас движется одним путем, остальное — другим. Нет, отсюда вам не вырваться.
— Что, Ринарк, проблем прибавилось? — поинтересовался Аскийоль, поигрывая перчатками.
— Прибавилось и сведений, не зря я узнавал, — утомленно сказал Ринарк. — А что ты разузнал?
— Определенного немного. У одиннадцати планет куча названий в честь людей и не людей. Есть миллион теорий о природе Призрака, как правило основанных на фольклоре и суевериях. Говорят, что первым появился Трон, он, надо думать, и стал родоначальником системы. Поэтому, вероятно, тронцев и не устраивает появление чужих кораблей.
— Что еще?
— Есть некая раса, в просторечии именуемая «тухлая слизь», которая, как предполагают, знает историю мультиверсума. Есть некая планета, именуемая Рваная Жалость, где, как предполагают, и составлен адский замысел этой адской системы.
— Нечто подобное говорила мне Мери, — подтвердил Ринарк.
Вошел Толфрин — едва передвигая ноги. Ни слова не сказав, рухнул на кушетку.
Ринарк подождал и заговорил вновь:
— Есть вопросы, на которые мы должны ответить. И ответов будем добиваться, не жалея времени.
Почему орбита Призрака столь необычна? Каким образом он движется? Если разберемся в принципе движения, не исключено, что нам удастся, доработав, заложить его в конструкцию кораблей, предназначенных для эвакуации нашей галактики. Как бы логика, если можно так выразиться, этой системы ни была чужда нам, мы обязаны ее одолеть. И еще я думаю — все ли вселенные сжимаются одновременно?
Последний вопрос прозвучал как-то нерешительно. Ринарк, судя по всему, на первое время решил оставить его открытым.
— Если все, то шансов на эвакуацию практически нет. С другой стороны, то, что мы выясним, позволит нам...
— Остановить вселенную в ее естественном движении к распаду или изменению? Что вы, Ринарк! — рассмеялся Кляйн.
— Да, Кляйн, — если придется на это пойти!
— О чем, к чертовой матери, мы все тут болтаем? — устало заговорил Толфрин. — Нас только трое — трое против естественной вселенной. О неестественной вселенной, ужасном месте, где мы сейчас находимся, я уж не говорю.