Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики
Шрифт:
— Продолжай идти! Не останавливайся. Не останавливайся ...
Он не знал, к нему ли были обращены эти слова или нет, но решил, что им лучше последовать.
Его уже качало от усталости, он падал, казалось, на его плечи накалилась вся планета, а он обратился в Атланта, сгибающегося под ее невыносимой тяжестью.
Он крикнул.
Ворвался голос Уиллоу: « Аскийоль! Аскийоль! »
Что происходит? Все так перепуталось... Он не мог сосредоточиться, едва не терял сознание. В глазах прояснилось, и он увидел: несколько крохотных человечков снуют по планете, которую он держит в руках. А он становится все громаднее, громаднее, громаднее...
Крикнул снова; в ушах эхом отозвался глухой рев.
Сердце будто в бешеном ритме колотилось о ребра, он задыхался, но продолжал бороться, карабкаясь по изогнувшейся поверхности планеты, цепляясь за нее чуть ли не ногтями. Он был громадней гиганта, куда больше крохотной этой планеты — и одновременно был блохой, продирающейся сквозь сахарный сироп и вату.
Он рассмеялся, уже теряя разум.
Рассмеялся — и резко оборвал смех, пытаясь ухватиться за тонкие ниточки рассудка, сплести их воедино... Сейчас он стоял в области с малой гравитацией, и все казалось нормальным — настолько, насколько может быть нормально на Росе.
Он вгляделся в окружающую мглу и увидел — рядом стоит Мери. Побежал к ней.
— Мери!
— Аскийоль!
Это была Уиллоу Ковач — в старом скафандре Мери.
Он замахнулся, готовый ударить ее, но гримаса разочарования на женском лице остановила его. Прошел дальше, мимо, передумал и вернулся.
— Уиллоу, я знаю: Мери здесь... — он вдруг осознал, в чем дело. — Боже мой, конечно. Время здесь искривлено и перекручено, здесь можно увидеть все, что бы ни случилось в любой момент прошлого — или случится в будущем!
Из светомглы выступила еще одна фигура. Толфрин.
— Я не мог связаться с вами из корабля. Там какая-то женщина. Она...
— Это иллюзия, приятель. Быстро на корабль!
— Идемте со мной. Это не иллюзия. Она сама взошла на корабль!
— Показывай дорогу, — сдался Роффрей.
Уиллоу решила остаться, отказывалась тронуться с места. После долгих уговоров ее, сопротивляющуюся, пришлось нести к кораблю на руках.
Женщина, о которой говорил Толфрин, лежала на полу кабины, так и не сняв скафандра. Роффрей склонился над ней, поднял лицевой щиток.
— Мери, — сказал он негромко. — Мери, благодарение Богу!
Та открыла глаза — огромные, добрые, некогда светившиеся умом. И сейчас первые несколько мгновений они были разумны, глядели недоверчиво и понимающе. Потом это выражение исчезло, губы зашевелились, пытаясь что-то сказать, но их искривила идиотская ухмылка...
Роффрей устало выпрямился, его пошатывало. Движением левой руки подозвал Уиллоу: — Помогите ей освободиться от скафандра. Мы уложим ее на койку.
Уиллоу глядела на него с ненавистью:
— Там Аскийоль... Вы мне помешали.
— Если бы Аскийоль там и был, ты ему не нужна. Ты по-прежнему цепляешься за него, жалеешь, что в свое время не последовала за ним. А теперь слишком поздно. Зря это все, Уиллоу, он для тебя потерян навсегда!
— Стоит ему увидеть меня, я ему снова буду нужна. Он меня любил!
— Хватит, лучше помоги мне, — нетерпеливо сказал Роффрей Толфрину.
Толфрин кивнул, они стали освобождать Мери от скафандра.
— Уиллоу, — сказал Роффрей, не отрываясь от дела, — сейчас Аскийоля здесь не было. Вы видели сейчас то, что произошло когда-то давно. Другим, кого вы видели, был Ринарк, но он-то умер! Понимаете?
— Я видела его. Он слышал, как я его звала!
— Возможно. Не знаю. Успокойтесь, Уиллоу. Мы летим обратно, к человечеству — если получится и если флот еще существует. Там вы Аскийоля и увидите.
Движения, которыми Толфрин стягивал с тела Мери космическую броню, стали судорожными, он стиснул зубы, но ничего не сказал.
— Вы возвращаетесь к людям? Но вы же говорили... — не унималась Уиллоу.
Необычное у нее выражение лица, подумал Роффрей. Страсть и погруженность в себя.
— Мери нуждается в лечении. Единственное место, где она его получит, — то, откуда я прилетел. Поэтому я туда и собираюсь. Да и вас это, должно быть, устраивает.
— Устраивает, — подтвердила она. — Конечно, устраивает.
Роффрей подошел к иллюминаторам и задернул их шторками, чтобы глаза не раздражал вид поверхности Роса. Появилось ощущение некоторой безопасности.
Вдруг заговорил Толфрин:
— Что же, Уиллоу, мне делать нечего. Ты все прояснила. Впредь я тебя беспокоить не буду.
— Лучше не стоит, — она обернулась к Роффрею. — А что до вас и всех прочих мужчин, то знайте: я женщина Аскийоля, и, когда мы вернемся во флот, вы это увидите!
— Не беспокойтесь, — ухмыльнулся тот. — Вы не в моем вкусе.
Уязвленная Уиллоу вскинула голову, длинные волосы рассыпались по спине:
— Вы очень любезны.
Роффрей улыбнулся Мери — та сидела на койке, пуская слюни и тихо напевая, — и подмигнул ей.
— Вот ты в моем вкусе, — сказал он добродушно.
— Эго жестоко, — резко заметила Уиллоу.
— Она — моя жена, — снова улыбнулся Роффрей, и тут Уиллоу приоткрылся краешек того, что скрывали улыбчивые глаза и усмешка.
Она отвернулась.
— Пора нам улетать, — заявил Роффрей. Теперь, собравшись с мыслями, он хотел вернуться, не теряя времени.
Он понятия не имел, долго ли Мери пробыла на Росе. Может, несколько минут реального времени, может — сотню лет по меркам Роса. Да он и не позволял себе зацикливаться на этом. Запретил он себе и задумываться о глубине психического расстройства Мери: немного терпения, и психиатры флота предоставят ему всю информацию, какую сочтут нужной. Оставалось лишь ждать и наблюдать.