Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики
Шрифт:
Он подошел к Мери. Та отпрянула, продолжая не то бормотать, не то монотонно напевать что-то, большие глаза ее были странно расширены. Бережно и нежно уложил он ее на койку, пристегнув для безопасности ремнем. Как ни больно было Роффрею, что она его не узнавала, он что-то замурлыкал под нос, с улыбкой на лице забрался в кресло пилота, дернул рычаг, кое-что подрегулировал, щелкнул нужными тумблерами — и вскоре мурлыканье его потонуло в мощном гудении двигателей.
В отблесках пламени они устремились прочь от Отлученных Миров — в глубины нематериальной пустоты. Старт
Убежденный в необходимости каждого своего шага, Роффрей шел вспять сквозь слои измерений, стремясь вернуться в то пространство и время, где он оставил флот человечества.
Тем временем человеческий мозг беспомощно барахтался и все более запутывался, силясь овладеть Игрой. Разум разрушался, нервы отказывали. И все же Лорд Морден, едва ли отдавая себе отчет в сути Игры, заставлял свою команду продолжать, убеждал ее, что от победы зависят шансы человечества на выживание...
Первым ощущением Роффрея, когда он фазировал корабль из пространства и времени Призрака на следующий уровень, был некий свистящий звук.
Окружающее пространство внезапно осветили звезды; вихрь какой-то спиральной галактики иссякал к периферии, обращаясь в беспорядочную россыпь солнц. Свист сменился леденящим кровь стоном, наполнявшим корабль и заглушавшим любую речь.
Ни в чем не нуждался Адам Роффрей так остро, как в новых приборах. Даже небольшой опыт обращения с устройством континуального перемещения показал ему, что корабль может легко соскользнуть обратно, в уже пройденные пространственно-временные слои, и затеряться там.
Роффрей знал, что для регулярных путешествий такого рода приборы еще не созданы, но каждая вселенная мультиверсума имеет свои индивидуальные координаты и существующие приборы, какими бы грубыми они ни были, смогут различить их. У главного лазерного экрана Роффрей разложил карту, которая позволит ему распознать вселенную, ставшую убежищем для человечества. И все же путешествие могло быть опасным, а то и невозможным.
Шум, прежде монотонный, усилился до боли в ушах, превратился в пульсирующий, рвущий нервы скулеж. Роффрей перешел в следующий слой.
Галактика, в которой он теперь летел, оказалась бурлящим адом неоформившейся материи, расплывчатой, яркой, полной всех оттенков первозданных цветов — красного, белого, черного, желтого, — медленно и беспорядочно движущихся. Вселенная эта то ли зарождалась, то ли распадалась.
Из этого континуума в следующий Роффрей переходил в почти полной тишине. Насвистывание, которым он сопровождал все свои действия, звучало непринужденно и весело, но, услышав стоны Мери, он умолк.
На этот раз они оказались в самом центре какой-то галактики. Везде, куда ни глянь, сверкали звездные скопления. Роффрей смотрел на них, с удивлением замечая, что с каждым переходом материя, заполнявшая окружающее пространство, меняла свое расположение и чуть ли не саму свою природу.
Потом звезды исчезли; он пронизывал бурлящую массу темного газа,
То, что он увидел, заставило его вздрогнуть.
Он заблудился!
Роффрей покусывал усы, раздумывая, как быть. Пассажирам он ничего не сказал. Координаты соответствовали лежащей у экрана карте.
Если верить приборам, они находились в том же пространстве и времени, где были и Аскийоль, и флот!
Но галактика не имела ничего общего с тем, что он помнил.
Сквозь клубы газа он не мог разглядеть ее звезды.
Неужели флот полностью уничтожен?
Иного объяснения не было.
Вдруг Роффрей разразился проклятьями: черный газ ожил, превратился в рычащего чудовищного зверя со множеством щупалец, темно-синего, с горящими, пышущими злобой глазами. У стоящих позади Уиллоу и Толфрина при виде замаячившего на экране чудовища перехватило дыхание. Мери пронзительно закричала, крик ее заметался по кабине. Корабль летел прямо на зверя Но как могло нечто подобное существовать в почти абсолютном вакууме?
Роффрею было не до отвлеченных размышлений. Он отключил энергетическую блокировку антинейтронного орудия; в это время кабину наполнил резкий запах, а чудовище вдруг стало из темно-синего ярко-желтым.
Стволы развернулись на зверя, и Роффрей, ударив по спусковой кнопке, рывком сдал корабль назад.
Когда пушки послали в чудовище смертоносный поток антинейтронов, корабль тряхнуло. А зверь, как ни невероятно это выглядело, безболезненно проглотил лучи, и на плечах у него выросли новые головы, отвратительные, с получеловеческими лицами, что-то болтающие и выкрикивающие — крики эти были слышны в кабине! Роффрей почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.
К нему склонился Толфрин, не отрывая глаз от экрана.
— Что это? — пытался он перекричать вопли Мери.
— Черт возьми, мне-то откуда знать? — огрызнулся Роффрей. Он выровнял корабль, снова нажал на спуск, развернулся в кресле и сказал:
— Займитесь-ка делом, Толфрин. Проверьте, действительно ли совпадают координаты на карте и на экране.
Наплывая из мглы, чудовище потянулось к кораблю, его головы, ухмыляясь, что-то бормотали. Ничего подобного просто не могло существовать, но чудовище существовало — и гадать о причинах было не время.
Роффрей тщательно прицелился в главную голову, медленно нажал на спуск.
И на этот раз чудовище исчезло!
Остались несколько струек газа в черноте — ясной черноте пространства галактики, которую Роффрей сразу же узнал.
Они были именно там, где нужно!
Но тут над ними нависла новая опасность.
Вместо чудовища появилась эскадра стремительных сферических кораблей, тех, что промелькнули перед Роффреем перед самым бегством из флота. Победители, сметающие остатки человечества, они держали курс чуть выше и южнее битой-перебитой скорлупки Роффрея — и он послал корабль в крутой вираж, чтобы встретить подлетающие вражеские звездолеты лицом к лицу.