Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики
Шрифт:
— А вы уверены, что они хорошо сработаются с остальной командой? — спросил Морден, поднимаясь из-за стола.
— А почему нет? — Зелински указал на дверь. — Вы знаете, какая там атмосфера с этим О’Хара, да и со всеми прочими... Ни один из них не является, в вашем понимании, нормальным. Каждый из наших теперешних Игроков — невротик по определению. Нормальным людям не под силу выдержать такое напряжение, и уж тем более нормальные люди не смогут дать сдачи. Участвуя в Игре, мы рассчитываем на необычные физиологические и психологические модели.
— В Толфрина я верю, — сказал Морден, — он куда более восприимчив к убеждению. А вот Роффрей — прирожденный нарушитель порядка. Я-то знаю, имел с ним дело не единожды.
— Значит, дайте ему какое-нибудь важное поручение и не вмешивайтесь, — Зелински снял датчик оптиграфа с подлокотника кресла Роффрея. Тот заворочался, но не проснулся. — Такой уж он человек, что ему всегда надо быть в действии — и знать, что на каждое свое действие он решается сам.
— Да, таких, как он, отродясь не бывало, — скривился Морден, прохаживаясь мимо Роффрея и поглядывая на своего антагониста сверху вниз.
— Вот и не указывайте ему, — чуть улыбнулся Зелински. — Речь ведь идет об особого рода эгоцентричности, что заставляет человечество прогрессировать. Это относится и к Ринарку, и к Аскийолю — информация, которой они располагают, подчас неверна, и все же они добиваются лучших результатов, чем мы с вами.
— В каком-то смысле да, — неохотно согласился Морден.
— Именно в том смысле, который нам сейчас жизненно необходим, — Зелински говорил уже на ходу, исследователи торопились уйти. — Мы прикомандируем пару человек присматривать за ними.
— Когда Роффрей заупрямится, за ним и вся наша чертова полиция не усмотрит, — обреченно вздохнул Морден.
Ему нравился Роффрей, но, как он понимал, он-то Роффрею не нравился. Поразмыслив, Лорд пришел к успокоительному выводу — Роффрею вообще никто не нравится, кроме собственной жены. Какая жалость, что она нашлась, думал Морден.
Зелински с ассистентами не разгибаясь корпели над результатами обследования. Манна, толкового и искусного исследователя, уже стала тяготить рутинная работа. Во время перерыва за кофе он сказал Зелински:
— Профессор, у меня тут кое-что стало вырисовываться. Скорее всего смысла в этом нет, но вынести на обсуждение, пожалуй, стоило бы...
Зелински, не одобрявший склонности Манна к теоретизированию в рабочее время, нетерпеливо перебил:
— О чем вы?
— Да вот, судя по анамнезу, и Толфрин, и Роффрей были на планете, называемой ими Рос, это «решетчатая планета» в Отлученных Мирах. Отдельные ее части существуют в различных континуумах, так же как это, по-видимому, происходит с Аскийолем. Не могло ли случиться, что эта планета оказала на них некое специфическое воздействие? Или, скажем, если они выдержали испытание на Росе, сохранив разум, — а помните, жену Роффрея оно превратило в безумную, — то в результате они стали более приспособлены к борьбе с чужаками?
Зелински сделал последний глоток кофе и задумчиво приложил палец к влажным губам:
— Не исключено, в этом что-то есть. Я скажу вам, на что обратить внимание. Разберитесь досконально в свободное время и представьте мне доклад с вашими соображениями.
— Где ж его взять, свободное время! — воскликнул Манн, впрочем, польщенный: одобрение Зелински само по себе было редким событием.
— Ну, не обязательно же спать все отведенные на это шесть часов, — спокойно прокомментировал Цунь и, ухмыляясь, вернулся к работе.
Уиллоу Ковач чувствовала, что понемногу смирилась со своей участью. Роффрей отсутствовал уже достаточно долго, и на скорое его возвращение надежд было мало. Она спокойно наполнила шприц и в очередной раз ввела Мери транквилизатор, но сама от укола решила воздержаться. Теперь, на более спокойную голову, Уиллоу снова вернулась мыслями к Аскийолю. Она знала: ей необходимо встретиться с ним. Чем бы ни кончилась встреча, она по крайней мере будет лучше представлять, что делать.
Уиллоу не сразу разобралась, как включается коммуникатор Роффрея, но в конце концов ей удалось связаться с Морденом.
На экране возникло обрюзгшее лицо Лорда Галактики. Сгорбившись над столом, он вроде бы ничего не делал и тем не менее выглядел невероятно усталым. Наверно, держится на стимуляторах, решила Уиллоу.
Он узнал ее, кивнул и сказал:
— Мисс Ковач, если вы беспокоитесь о Роффрее и Толфрине, то зря. Они призваны в качестве Игроков и, безусловно, свяжутся с вами в свободное время.
— Спасибо, — сказала она, — у меня еще одно дело.
— Настолько важное, мисс Ковач? Как вы понимаете, я очень...
— Я хочу лично встретиться с Аскийолем.
— Пока это невозможно. Да и в любом случае, знай вы, как он выглядит, вы бы не слишком на этом настаивали. Собственно, что вы хотите ему сказать?
— Я не могу передать через третье лицо, это дело чисто личного свойства.
— Личного? А, припоминаю, у вас с ним что-то было...
— Мы были очень близки в Мигаа и в мирах Призрака. Я не сомневаюсь, что он захотел бы повидаться со мной, — последние слова прозвучали не слишком уверенно.
— В очередном докладе я передам ему ваши слова. Боюсь, это все, что я могу сделать. — Морден с любопытством разглядывал ее, но ничего не добавил.
— И когда вы ему расскажете, он встретится со мной?
— Если захочет, обязательно. А ваши слова я ему передам, обещаю.
Экран замерцал и опустел. Уиллоу выключила его и медленно вернулась к койке, где спала Мери.
— Как-то для тебя это все обернется? — сказала она.
Чего Уиллоу было не занимать — это сострадания к тем, кто попал в беду. Даже теперь, при всех своих невзгодах, о которых она и вспоминать не вспоминала, пока не оказалась здесь, она смогла подумать о Мери.