Багрянка
Шрифт:
Я поднялась и встала лицом к медведю. Я не могла с ним схватиться. Я могла только увести его от Тихона. Я почувствовала жар его дыхания и уловила смрад крови. Крикнув «Орион!», я увернулась, чуть не задетая по-змеиному быстрым ударом лапы.
Я тщетно напрягала слух, ожидая глухого стука задних лап, низкого и сердитого грудного рыка. Неужели мне так и не удалось отвлечь его от мирмидонца? Точно Орфей, и с такой же опасностью, я поглядела через плечо.
Быть того не может. В круг вступил второй медведь. Со вспышкой надежды, острой и мучительной, как внезапная боль, я узнала одноглазую медведицу мирмидонцев, и поняла, что ее послали братья. Однако амазонкам
Но медведи, не обращая внимания на людей, приблизились друг к другу скорее с любопытством, чем с враждебностью. Они настороженно кружили, обнюхивая друг друга, а затем, к досаде распалившихся амазонок, стали завязывать дружбу. У одного была видавшая виды шкура, словно днище старого корабля, у другой – единственный глаз, придававший ей сходство с бурым циклопом. Но самца и самку, влекло друг к другу волшебством леса, которое всегда озадачивало меня, касалось ли дело людей или зверья.
Амазонки собрались, чтобы увидеть кровавую расправу, а не брачные игры. Они принялись бросать в животных мелкие камешки. Но те не обратили внимания. Тогда Горго, вопя, прыгнула в круг и ткнула Ориона кончиком копья. Он вырвал у нее копье из рук и, ревя от досады, что ему помешали, вернулся к новой подруге. На Горго он обратил внимания не больше, чем на суетливую белку.
Я воспользовалась суматохой, и, не теряя времени, подобралась к Тихону. Руки у меня были связаны, поэтому я осторожно толкнула его ногой.
– Дафна, – сказал он, моргая. – Медведь…
Я указала на второго зверя.
– Пришла твоя подруга. Можешь развязать мне руки? Я попробую разорвать твою цепь.
Амазонки обезумели от разочарования. Забава была безнадежна испорчена. – Никто, ни человек, ни медведь, – не был ни убит, ни хотя бы покалечен. Казалось, они должны придумать, куда им выплеснуть свое возбуждение.
– Дафна вот-вот освободит его! – вскричала Геба. Как она была безобразна, когда летела на меня с кинжалом! Нет, не следовало ей стричься.
Она остановилась на полпути и принялась шлепать себя по руке. Оперенные тельца, похожие на больших разъяренных пчел, со свистом вылетали из невидимого оружия, а затем с шумом лезвий, протыкающих спелые гранаты, вонзались в плоть. Геба упала наземь с безмерным удивлением во взгляде и продолжала покачиваться на коленях даже после того, как потеряла сознание.
Мирмидонцы возникли в лесу, точно статуи из солнечного света. Неужели здесь были только четверо юношей и один ребенок? Казалось, они везде и всюду, большое воинство, а не горстка. Казалось, они выходят из световых потоков и вместе со светом движутся через зеленый лес. Я увидела у их губ духовые трубки. Увидела, как оперенные стрелки с пением поражают цель. Увидела их победу.
Лордон перерезал мои путы. Мы вместе подняли Тихона на ноги, а Келес зажал его цепь меж двумя камнями, чтобы порвать ее.
Горго наблюдала за нами. Стрелка торчала из ее ноги, и она шагала, с трудом переставляя ноги, словно одолевая вброд бурный ручей. Она подняла лук упавшей амазонки и приладила стрелу, но рукам ее недостало силы, чтобы натянуть тетиву. Она уронила оружие и упала у подножия дерева. Ее одурманенные, полные страдания глаза больше ничего не узнавали.
Некоторые амазонки лежали на земле. Другие пытались отступать, петляя меж лип, таща за собой подруг, пошатываясь и шлепая себя ладонями по ранам. Локсо помогала ошеломленной вялой Гебе покинуть круг. Со стороны медведей опасность не грозила. Ортан, один из близнецов, порвал цепь Ориона, и оба зверя вразвалочку подались в лес с величавым безразличием к пошлой людской свалке позади них. Мирмидонцы скользили по лесу: бронзовые, неправдоподобно юные, напоминавшие детские грезы о доблести, в которых вражеские стрелы летят мимо, а с силой пущенные копья обращаются против метнувших. Птицы голосили в кронах деревьев: ласточка и голубка, дятел, сова и галка, бесчисленные лесные голоса славили победителей, которые одержали справедливую победу над амазонками, этими незваными гостями в лесу, этими бессердечными охотницами. Когда-то, неужели только вчера, я любила иззубренный камень и вечнозеленый дуб, из которого было мое копье; любила суровость и жестокость леса, но не его беззащитность, волка, но не оленя.
Я покрепче ухватилась за руку Тихона.
– Болит?
– Немного, – признался он.
Не замедляя шага, Лордон наклонился и поднял брата на руки.
– Домой, – сказал он. – Я сварю для тебя листья мяты в молоке тли. Помнишь, наша матушка считала это лучшим снадобьем? – И порывисто прижался щекой к волосам брата, запачкавшись кровью. И я поняла, что мужчины могут быть мужественны и в нежности.
– А как насчет листьев бергамота? – спросила я, не очень уверенная, вправе ли встревать в разговор братьев, и все еще в ужасе при мысли о молоке большого зеленого насекомого, которого видела в грибной пещере. – Если их смешать с медом, они возвращают силы.
– Мята, бергамот, мед и молоко, – радостно произнес Тихон. – Думаю, со мной потребуется возиться несколько дней.
Когда Лордон устал от своей ноши, Конисал и Ортан по очереди сменили его. Даже Келес вызвался нести брата.
– А кто же понесет тебя? – рассмеялся Тихон.
– Я оказался достаточно большим, чтобы застрелить трех амазонок, – огрызнулся мальчик. Его братья, как я узнала, не намеревались втягивать его в бой. Он последовал за ними от муравейника и бился с отвагой опытного воина.
– И ты порвал мою цепь. Ни у кого нет сомнений в твоей храбрости. Весь вопрос в размерах.
– Ладно, – заметил Келес, – если Дафна будет нам стряпать, я уж точно быстро вырасту.
Стряпать, еще чего! Я только и могла, что сварить оленье бедро. А что до овощей, подливок, хлеба…
– Лордон, как ты узнал, что Тихон попался? – торопливо спросила я.
– Мы увидели с берега вашу лодку и Тихона в ней. Поскольку у нас недостаточно сил, чтобы напасть на лагерь, мы ждали, пока вы соберетесь в круг. Мы послали вперед медведицу, чтобы отвлекла амазонок. Однако посреди леса она вдруг уперлась. Не иначе, как ее испугал запах Ориона. Нам пришлось ее уговаривать, обещать ей мед. Поэтому Тихон и был ранен прежде, чем она появилась. – Лордон помедлил. – Не стоит беспокоиться о твоих подругах, Дафна. Мы смачиваем стрелы муравьиной кислотой. Она обжигает и вызывает оцепенение, но не смертельна.
– У вас были все причины истребить нас.
– Если бы вы убили Тихона, не уцелели бы, – заметил он. – Но случилось так, что мы успели вовремя… Мы пытались вас понять. Вы во многом похожи на нас, если разобраться. У вас нет мужчин. У нас нет женщин. Это иногда делает раздражительными, не только вас, но и нас тоже.
– А что если они явятся следом к вашему муравейнику?
– Мы уже изменили вход. Старый завален камнями.
– Как вы можете доверять мне, Лордон? Ведь я виновата в том, что Тихон угодил в руки амазонок.