Багряный декаданс
Шрифт:
— Узнай, где она, — повелел демон.
— Боюсь, у меня для вас плохие новости, мой Герцог, — проговорил секретарь, повторно кратко кланяясь и замирая в чуть сгорбленной скорбной позе.
— Говори! — выдохнул Инсар.
— Недавно в дом Янгов поступило анонимное донесение, что Иннелия, нарушив наложенный на всех женщин империи запрет, решила покинуть Аттеру, — доложил Кел. — На её поиски были отправлены паладины во главе с Аяшей. Они отследили использованный ею Огненный Путь до приграничной зоны в Тисе, но там след девушки потерялся, и они вернулись назад ни с чем. Однако Аяша заметила остатки еще одной тропы,
— Почему никому не сообщили? — Инсар скрипнул зубами.
— Аяша сразу же предупредила Рыцарей Ночи, всем патрулям передано словестное описание Иннелии на случай, если ей все же удалось покинуть Аттеру. Император тоже в курсе, — сдержанно и сухо договорил Кел. Голос его звучал так нейтрально, что я засомневалась, а настоящий ли этот парень или что-то вроде иллюзии. — Он приказал пока не сообщать о проступке девушки, в особенности, принцу. Род Янгов срочно созван в дворец в полном составе, думаю, после аудиенции у правителя все они подключатся к поискам.
— Ясно, — процедил Инсар, опуская голову и пряча лицо. — Все равно свяжись с ними. С Янгами.
— Что передать?
— Скажи… скажи, что Иннелия убита. Её тело лежит недалеко от Дикого поля. Нас привел к нему Икас. Пусть заберут волка и его мертвую хозяйку. Свободен.
Кел, никак не отреагировавший на известие о смерти молодой девушки, еще раз поклонился, развернулся и поспешил обратно, туда, откуда пришел.
— Что за Огненные Пути? — набросилась я на демона с расспросами. — Так называется это пламя? Которое вспыхнуло вокруг нас, а потом мы оказались здесь?
Инсар потер щеку.
— Да, по всей Аттере проложены Огненные Пути. Это такая своеобразная, очень обширная, сеть дорог. Путями могут воспользоваться только демоны, потому что только мы можем открыть их и контролировать пламя внутри, и исключительно для внутреннего перемещения по империи. Покинуть страну с их помощью невозможно, потому что граница закрыта заградительными чарами, поддерживаемыми отрядами дозорных магов. Они решают, кого впустить, а кого выпустить из Аттеры. Обычно, это очень ограниченный список. Чужаков впускают редко и на короткий промежуток времени, как правило, это эльфы-торговцы, маркитанты из Северного, наместники сопредельных государств.
— То есть, эти ваши Пути похожи на то, что создаю я? — мне невольно стало очень интересно.
— Нет, Мира, то, что делаешь ты — это практически невозможно! — вспылил Инсар, угнетенный собственными мрачными думами. — Редчайшая магия, ценность которой ты все еще отказываешься осознать, — он вздохнул, рукой взъерошив волосы. — Идем в дом.
— Стой! — остановила его я. — Какой «идем»? Куда идем? Нам нужно вернуться в Академию!
— А ты сможешь это сделать? — резко и с обвинением спросил демон. — Потому что я — нет!
Я почувствовала себя виноватой. Очень-очень виноватой.
— Наверное, я тоже нет, — прошептала в ответ, потупив глаза.
— Тогда нам лучше подождать там, где есть возможность устроиться с комфортом, не правда ли? — он едко улыбнулся.
Я была согласна, но приближаться к этому пугающему своим подчеркнутыми величием и таинственностью дому, практически дворцу, почему-то категорически не хотелось. Было ощущение, что если я войду, если переступлю порог, то назад выйти уже не смогу.
— А мы… мы можем побыть здесь? — я оглянулась по сторонам и рассмотрела небольшую скамейку, созданную из плавно изогнутых линий и позолоченных завитушек. Будто бы намеренно она была спрятана там, в укромном уголке, за зелеными зарослями, усыпанными белыми крупными цветами. Своей изящной воздушностью она радовала взор, но не обещала удобства и выглядела так, словно кто-то просто желал оборудовать себе приятное гнездышко для романтических встреч. Устраиваться с Инсаром в подобном месте категорически не хотелось, но это было лучше, чем отправляться в дом, окончательно оставшись с ним один на один.
— Ладно, — неожиданно легко согласился парень, который выглядел так, словно периодически уносился мыслями куда-то далеко, — оставайся здесь. Я отдам несколько распоряжения и вернусь к тебе.
И он ушел.
Какое-то время я постояла посреди сада, наблюдая за порханием неведомых крылатых созданий, издававших тихое жужжащее гудение, а после направилась к скамейке и аккуратно пристроилась на краешке. Моя пропитанная грязной водой одежда, начавшая подсыхать и обретать хрустящую жесткость, руки в черных разводах и туфельки, покрытые болотным налетом, так резко контрастировали с чарующей сказочностью и ухоженной красотой сада, что я сама почувствовала себя здесь чем-то инородным, противным, оскорбляющим одним своим присутствием эту непревзойденную нарядность. Вздохнула, прикоснулась к волосам, поняла, что даже в них застряли комья грязи и расстроилась еще больше, стараясь не представлять, как выгляжу со стороны.
В голове было так много всего, мысли перепрыгивали одна через другую, но снова и снова возвращались к Сатусу. И его мертвому лицу, которое мне показала вещунья. Чем дольше я думала о нем, тем сильнее начинало ныть в груди. Такая тупая боль, которая нарастала с каждым вздохом, будто снова и снова выходя на новый уровень, как если бы у этой боли не было границ. Не было пределов. И она могла забрать у меня всё.
Поглотить полностью.
Я не сразу заметила, что лицо стало мокрым. А когда заметила, растерялась. Я плакала. Плакала и даже не понимала, почему плачу. Очень быстро простые слезы переросли практически в рыдания. Меня колотило как в лихорадке, воздуха не хватало, а глаза не видели ничего за пеленой слез, которые лились без остановки. В какой-то момент поняла, что если не увижу его прямо сейчас, если не удостоверюсь, что он рядом, что он живой, то просто задохнусь.
Я выпрямилась, не особенно понимая, что делаю и зачем. А после, поддавшись какому-то интуитивному влечению, сделала короткий нерешительный шаг вперед. Потом еще один и еще, пока не сорвалась на бег. Я побежала по садовой дорожке, видя перед собой только его лицо и не замечая больше ничего другого, все оно смазалось, растаяло, стало неважным, ненужным.
И меня почему-то даже не удивило, когда в саду появилась дверь. Высокая черная дверь, в которую я врезалась всем телом, влетая внутрь… комнаты.