Багряный декаданс
Шрифт:
Он ухватил меня за подбородок и больно дернул, заставив хрустнуть позвонки и заныть мышцы.
— Никогда так не говори, — приказал он, и от этого приказа по коже заскакали раскаленные угольки. — Поняла? Я больше не желаю слышать подобное.
— Ладно, — вяло согласилась я, пытаясь выдернуть голову из его цепкой хватки, но не мне с ним воевать. Мы оба знали, кто победит в итоге. Не я. — Но тогда ты тоже прекрати.
— Что?
— Использовать магию, — он позволил мне высвободиться, и я вновь смогла расслабиться. Настолько, насколько это вообще было возможно в данных обстоятельствах. Будь во мне чуть больше сил и энергии я бы закричала, начала топать ногами, рваться к выходу и требовать вернуть меня обратно. Но сейчас я могла только дышать, и пассивно сопротивляться деспотичной натуре демона, которая с каждым днем становилась все радикальнее.
— Я не использую магию на тебе, — заявил он уверенно, но под моим недоверчивым взглядом сознался. — Не использую намеренно.
— Какая разница, если я все равно всё чувствую, — прошептала я, роняя голову на сложенные под щекой ладони.
— Ты просто очень чувствительна, — заявил демон, а на его невыносимо прекрасном лице отразился опасный соблазн.
Я вновь вспомнила, что мы одни. Вдвоем. В его спальне. Там, где у меня почти нет шансов сбежать до тех пор, пока не появятся силы хотя бы доползти до двери, которая расположилась прямо напротив постели.
— Что тебе снилось? — Сатус отклонился в сторону, взял с прикроватного столика, такого же черного, как и все остальное, высокий стеклянный бокал, наполненный водой и подал мне. — На, выпей.
Подтянувшись на локтях я встала и обеими руками приняла бокал. Пить не хотелось, но я сделала несколько маленьких глотков.
Вопрос проигнорировала и произнесла:
— Ты меня раздел. Зачем…
Мой голос дрогнул и оборвался.
— Я тебя не только раздел, но и помыл…
— Зачем!? — и я затряслась, глотая слезы, чтобы окончательно не сорваться, вцепилась зубами в край бокала, пытаясь водой остановить истерику.
— Мира, — нетерпеливое раздраженное начало, короткая пауза. Его настроение изменилось быстрее ветра на море в штормовую ночь. Он сел, глянув на меня так, словно ножи метнул, и сложил руки на коленях. В отличие от меня он был одет. Темно-синяя сатиновая рубашка без пуговиц с рукавами до локтей и такие же свободные, по-домашнему удобные, штаны с широкими штанинами до щиколоток. Сквозь одежду, которая подчеркивала больше, чем прикрывала, я видела напряженные мышцы его плеч, спины, живота. — Я не насильник и никогда им не был. По крайней мере, я надеюсь, что до этого не дойдет, хотя ты и сводишь меня с ума. Раньше женщины либо оказывались в моих объятиях добровольно, либо не оказывались вообще. А с тобой… я жду, когда ты, наконец, осознаешь собственные чувства и перестанешь играть в игры. Не думай, что я ничего не вижу. Вижу, просто терплю. Пока. Но терпеливость никогда не была моей добродетелью. У меня вообще с добродетельностью туго. Тебе следует об этом помнить.
Я поперхнулась водой, забрызгав все вокруг.
— Что? Какие игры?!
— Мышка, — он поднял на меня черные глаза, в которых замерцали, закружили хороводом кровавые огоньки. Взгляд тяжелый, тягучий, от которого на языке стало терпко. Сердце жалобно сжалось до размера маленького шарика и повисло на тонкой паутинке, готовое вот-вот оборваться и рухнуть вниз. — Как по-твоему, кто я?
Хоть вопрос и был задан расслабленным, почти ленивым тоном, его поза и требовательное ожидающее молчание говорили, что ответить мне все-таки придется.
— М-м-м, — промычала я невнятно, поднося к губам бокал, в котором еще осталось немного воды. — Демон?
— Мужчина, мышка, — демон цедил каждое слово сквозь зубы, а по мне будто бы наждачкой проходились, раздирая плоть до крови. Еще чуть-чуть, и он освежует мою душу одним только звуком своего голоса. — И не делай такое невинное выражение лица… это провоцирует. Появляется нестерпимое желание тебя помучить…
— Пожалуйста, хватит! — застонала я. Уронила бокал. Остатки воды мигом впитались, растекшись по ткани черным пятном, а я поползла назад, пытаясь укутаться в одеяло как в кокон и все равно чувствуя себя до крика ранимой рядом с ним.
Стремительный, смазанный рывок. Демон хватает меня за руки и дергает на себя, заставляя упасть сверху на его тело, которое от моего отделяла лишь его одежда и мой импровизированный саван.
Наши лица оказались совсем близко, мои глаза — напротив его глаз, мои губы — рядом с его губами. Запах спелой, только что созревшей, вишни стал гуще, он дурманил, мягко стелясь вокруг, создавая ощущение будто я посетила фруктовый сад на закате летнего дня.
— Пожалуйста, — шепотом взмолилась я, не имея сил не только говорить в полный голос, но и отвернуться. Он смотрел молча, взгляд дурной, невыносимый. В двух черных глубоких озерцах, похожих на затягивающие воронки, я видела собственное отражение. — Пожалуйста… не надо…
— Мне жаль, мышка, — искренне пробормотал он, пробегая пальцами по моей скуле и от его прикосновений я задрожала, будто ток по телу пустили. Его ладонь молниеносно легла мне на затылок, притягивая обратно и не позволяя сдвинуться с места. — Но рядом с тобой почти невозможно себя контролировать. И чем дольше я смотрю на тебя, тем сильнее во мне бурлит то, что я не могу обуздать.
Он потянулся к моим губам. Я зажмурилась, сжалась, как бывает, когда ожидаешь удара. Потому что знала — бить он умел, не только кулаками, но и словами, после которых чувствуешь себя нокаутированным на ринге бойцом, падающим под выкрики яростной толпы, скачущей за сеткой октагона.
Но ничего не произошло. Он остановился.
Я приоткрыла веки, не понимая. И сразу же пожалела об этом. Потому что увиденное повергло в шок. На невыносимо красивом лице отразилась целая гамма эмоций и ни одна из них не была светлой. Обида, печаль, отчаяние, гнев — вот, что я видела в то время, как стальные пальцы сжимались вокруг моих предплечий, надежно сковывая.
Мне стало так тошно, что хоть вой.
А он зарылся лицом в мои волосы, уткнулся носом в сгиб шеи и прошептал, мягко задевая губами:
— Я бы мог сделать это на своих условиях. Я бы мог взять тебя силой. Получить все, что хочу и тогда, когда хочу. Но я вновь и вновь натыкаюсь на запертую дверь. Почему, Мира? Что не так?
Я молчала, дрожащими руками вцепляясь в его жесткие плечи, то ли пытаясь его оттолкнуть, то ли пытаясь за него удержаться. Мне нечего было сказать.
— Что мне нужно сказать, чтобы ты мне поверила? Насколько близко я должен подойти и насколько больно сделать, чтобы ты перестала игнорировать мои чувства?