Bagul
Шрифт:
– Как охота Данила Николаевич?
– поинтересовался местный кулак, которого из-за своего ума и умением обходиться с людьми поставили главой поселка. Хоть он и годился в отцы парню, все же рамки приличия и уважения глава села соблюдал, подобно посту в церкви. По своей жизни Вадим был человеком доброго, добрейшего и даже доброжелательного склада характера и темперамента. За то, что по имени отчеству он называл даже дошколят, и уважал всякого, вне зависимости на его состояние или благополучие, в народе главу села стали называть не иначе как "Добрый Боров". Однако унаследовав отцовские гены, ведущего свой род напрямую от запорожских
Данила уже расстелил стол новой чистой и проглаженной скатертью, устелив по верх которой материну клеенку с цветами, привезенную еще с довоенного Города.
– Как охота?
– кое как сняв с мозолистых ног валенки, и поставив обувь рядом с ичигами* (прим. Ичиги - вид лёгкой обуви, имеющей форму сапог, с мягким носком и внутренним жёстким задником. Ичиги были широко распространены у татар и стали неизменным элементом татарского национального костюма. Были также распространены у кавказских и среднеазиатских народов, а также терских и кубанских казаков. Имеют широкую популярность в Забайкалье) спросил, пройдя по чисто вымытому полу Вадим Александрович.
– Говорят гураненка*(*прим. гуран (сиб., монгольск.) - дикий козел, самец косули.) стрельнул. Молоток. Весь в деда пошел, царство ему небесное не к ночи помянутое, - перекрестившись тремя перстами на Казанскую икону Божией Матери, произнес глава.
– Да было дело, - скромно не любивший хвастаться по его версии мелочам, Данила все же от излишней похвалы залился в щеках алой зарей.
– Бабы на поминках жареху*(*прим.авт. жареха - блюда, приготовленные из свежей распотрошенной, туши говядины или свиньи, а также внутренних органов убитого зверя) устроили с бухлером и бузами (прим. Позы - название на русском языке традиционного бурятского (бур. бууза) и монгольского (монг. бууз) блюда.)
– Хорошо помянули старика, молодцы.
– произнес Вадим Александрович, озираясь по сторонам на приведенные в порядок помещения.
– Мужики говорят старый хозяин в тайгу вернулся, видел небось?
– Видел пару раз, - спокойно начал Данила, расстилая ковры и закончив уборку по дому, усевшись рядом за столом закурил.
– Две головы, как и положено. Мяса под тонну, не меньше. Меха на загляденье. На один мех, дядя Вадим можно похожий на дедов дом участок в Большом Городе купить.
Описание двуглавого медведя со слов Данилы в точности совпадали с тем, что говорили деревенские охотники. Смотрящий во все стороны зверь, увешанный латами из толстенного меха и восьми центнеров мышц, не пропускающий не одной пули, гордо расхаживал по своим новым владеньям, осматривая и приглядывая за хозяйством. С тех самых пор, как он поселился, черные лесорубы стали бояться вообще заходить в лес, не то что в глубь непроходимой вековой тайги. Там теперь царили гармония за руки держась с порядком, под предводительством нового хозяина.
– Я что пришел то, - елозя на стуле, ворочая ворох документов в своем персональном фирменном кейсе и извлекая из него документы и иные листы с печатями и подписями одноглавого черного краевого орла, с зажатыми в когтях лук и стрелы, начал Вадим Александрович.
– Дом же теперь наследие твое по всем правам, твой кров и очаг. Береги его Данила Николаевич. Да где же, ах вот.
– словно запнувшись в словах произнес глава поселения выуживая нужную бумагу.
Данила, не теряя времени, к тому моменту, рылся в дедовском сундуке, словно вручную поймав окуня в таежное реке, извлекши оттуда папку с документами вернулся за стол, продолжая попыхивать сигареткой.
– Так, паспорт, военный билет, так, аттестат школьный, так, так, диплом городско техникума, поглядим. Хе-хе, агроном, как и я же. Дедовы документы пошли, - перебирая найденное Данилой сокровище в закромах старика, перечислял бывший сельский агроном, по совместительству бюрократ.
– Смотри ка, твой дед наследственную оставил, оформил честь по чести со всеми печатями, еще с двуглавым орлом, так, так, так.
Данила спокойно носом выпуская сиреневый сигаретный дым, наблюдал, за делом бывшего бухгалтера, знающего свое дело, а также достаточно долго имевшего дела и толк в разного рода документах, заверенных государственными знаками.
– Так, я Семенов Егор Николаевич, по причине свой скорой кончины, в силу старых годов, завещаю дом, дальше идет ерунда про разметку участка и дома, так, - бегал глазами по документу Вадим Александрович.
– А вот своему единственному внуку, Семенову Данилу Николаевичу, дальше снова пошла ерунда, про дедову любовь, заботу и прочее, так, - осекся глава администрации, - Ладно вот печати, подписи, число дата. Порядок. Все как у людей.
– Предусмотрительный был дед, - сказал Данил, а у самого глаза на мокром месте.
– Так вот домовая книга, я уже составил все чин по чину... подпиши вот тут и тут, так, - тыкая пальцем в документе в нужных местах, наблюдая как Данила ставит свои загогулины шариковой ручкой, говорил глава села.
– Ну вот и все, дай руку пожму. И еще Даня, - начал Вадим Александрович, не разжимая крепкого рукопожатия с Данилиной рукой, мягким, словно мурлыканье кота на завалинке, голосом, пытающегося успокоить или даже усыпить бдительность парня. - На старого хозяина не вздумай ходить. Мужики с СВД* (*прим. 7,62-мм снайперская винтовка Драгунова) ходили, не берет его пуля. Как будто он из железа сделан. Так что ты не ходи, добро?
– Добро, дядя Вадим, - произнес Данила.
– Ну и ладно. Ты заходи в гости, моя может блинов состряпает, - кряхтя в прихожей начав обуваться произнес Вадим Александрович, и помахав в окно, быстрым шагом скрылся за воротами.
"Оставил ли мне дедуля еще, что то, окромя дома и земли?" - подумал Данила, окруженный никотиновым дымом, глядя на крышку погреба, слегка прикрытую круглым ковром, сшитым еще его бабушкой, из лоскутков на машинки с ножной тягой.
Глава V. Наследие, продолжение.
Зайдя в избу Василий обнаружил красующуюся опустошенную, стоящую посредине стола бутылку водки и до краев наполненный граненый стакан жидкостью. Данила посмотрел залитыми глазами на Ваську, но так и не увидев в его лице ничего нового, залпом опрокинул залил обжигающий яд в глотку, смачно затянувшись сигаретой. Василий, видя, что Данила не в состоянии что-либо объяснять, а в особенности свою эгоистическую одинокую гулянку, тем более причину всего происходящего, положил обручальное кольцо на стол и собирался выходить, как синеющей ни в одном глазу Данила Николаевич, едва стоя на подкашивающийся ногах задержал его за плечо.