Шрифт:
Часть 1. Глава I. Наследие.
Холодная зима стояла в тот год в Забайкалье, и, хотя зимы, особенно в январе, и без того не особо жаловали, в этот год мороз стоял особенно жуткий. Человек, облаченный в белые защитные цвета теплый костюм, сливавшегося с блестящим снегом, которого в этом году выпало на удивление много, жадно курил дефицитную сигарету. Сопки степей, укутанные белоснежным снегом, подобно белым кипам раскиданным по всему горизонту, закрывал обзор военному. Золотящийся блеск солнечного света на снегу заставлял глаза слезиться, от чего влага на веках и щеках мгновенно замерзали. То тут, то там на сопках просматривались опушки березняка и
Пар шел густой. Белая маска балаклава* (прим. балаклава или лыжная маска - головной убор (вязаная шапка, шлем), закрывающий голову, лоб и лицо, оставляя небольшую прорезь для глаз, рта или для овала лица.) покрылась куржаком* (прим. куржак - иней), став и без того белее. Мужчина делал глубокие вдохи, с каждым вдохом пытаясь насытиться этим морозным воздухом. Затяжка сигареты, и вот уже никотин со всей сворой химии, напичканной в табачное изделие, добрались до мозга ударив по нему, а человек почувствовал легкое, приятное расслабление по всему телу.
Дососав окурок сигареты, настоящей, не дешевой самокрутки, которые ни шли ни в одно сравнение с настоящими довоенными папиросами, ценившимися на вес золота, капитан харкнул накопившийся во рту никотин и плевок, не долетев до снега замерз в зеленую ледышку.
– Градусов пятьдесят, - монотонно констатировал офицер, удовлетворенным голосом, резко развернулся на сто восемьдесят градусов (сказывалась отличная армейская подготовка) и распахнув вход в палатку зашел в нее.
– Чичер. (прим. чичер-холод, мороз) Градусов пятьдесят будет, - все тем же монотонным голосом произнес вошедший, стягивая с себя маску и стрясая на пол, наросший на ней иней, ставя рядом свой трофейный, еще милицейский, с деревянными цевьем и прикладам АКС74У* (прим.* 5,45-мм автомат Калашникова складной укороченный, АКС74У укороченная модификация автомата АК74)В небольшой двуместной палатке было жарко натоплено - жаром буквально пылало от самодельно печки буржуйки, сделанной из бочки и поставленной на кирпичи. Истопник сидел рядом с дверкой буржуйки на корточках, периодически подбрасывая в нее расколотые бруски от ящика из-под снаряда типа "Град" * (прим.* 9К51 "Град" советская реактивная система залпового огня (РСЗО) калибра 122 мм.)
– Устроил Ташкент Серега, как спать то будем?
– спросил стоя в проходе вошедший, снимая с себя защитный костюм, обнажая загорелое скулистое, но все же усеянное мышцами тело.
– Как спать то будем?
– возмущено спросил он, усевшись в одной майке и трусах на остатки ящика. Прожженное забайкальским летним солнцем сухое, скулистое лицо истопника улыбнулось, оголив первый ряд белых зубов, подперев копчиком АН-94* (прим. 5,45-мм автомат Никонова обр. 1994 г. (АН-94 "Абакан") - автомат, разработанный Геннадием Никоновым.)
– Можешь на улице спать, - произнес сидевший у печки, обернувшись к усевшемуся на груду хлама, все так же продолжал улыбаться, но быстро убрал улыбку с лица, - Сегодня ночью снимаемся, и выступаем.
Не успело вылезли из своего укрытия наша любимая звезда по имени Солнце, как Алексей, ещё носивший усы, и целым носом, с младшими братьями вышли на сенокос, размахивая литовками. После тяжелого дня и адской работы в поте лица, заливающего глаза, от чего одежда намертво прилетает к телу, а на жаре прямо припекается; всегда охота отдохнуть по-барски, испив парного молока в бидоне, которое принесла баба Тома, вечно закатанная в шикарном платке. Молок пахнет прелой травой и луком, да и мухи, в компании паутов тут же, желая полакомиться слетелись на угощение. Как трудно поверить, что все они живы, и войны, развязанной "нашими партнерами" и всего этого ужаса, исходящего от мрачного хаоса, вовсе не было и нет, вот только рукой потяни и можно крепко обнять, не отпуская никогда больше. Идет простая сельская жизнь, уборка сена и все, довольны тем собрались за одним столом обедать. Нет, такого не может быть, скоро подъем.
Под утро следующего дня холод в степи стоял около пятидесяти пяти градусов. Группа, состоявшая из двух разведчиков, двинулась на восток, утаптывая снег лыжней. Впереди идущий, нес на своем горбу плотно упитанный рюкзак, а также спальный мешек. Как, впрочем, и шедший по его следам второй, однако он еще волок по снегу палатку, скрученную и привязанную к ремню.
Морозный воздух пронзал дыхательные каналы. Слизь в носу, в простонародье просто сопли, моментально замерзала на такой стуже. Ноги и руки, намертво вцепившиеся в рукоятки лыжных палок, сковывало от холода, и к тому же наливало свинцом от усталости. Шедший вторым остановился, выставив впереди себя руки, обвесив их на скрещение палки, опустил голову вниз и стал жадно хватать холодный воздух, обжигая льдом раскаленные легкие. Сил не оставалось что бы даже стоять и человек согнулся, оперившись на палки. Затем он бросил палки, уткнув ладони в колени пытаясь перевести дыхание, хватал воздух полной грудью.
– Говорю тебе, бросай курить, - сказал идущий первым, остановившись впереди на пару метров от человека. Тот же улыбнулся сквозь отдышку.
– Вставай на лыжи, - процитировал курильщик давно забытую всеми фразу с улыбкой, - Так-то я уже на лыжах.
– Ладно, пять минут отдыха и двинули, - сказал человек ведущий здоровый образ жизни, усевшись на корточки.
Восточная часть небосвода уже во всю заливалась алой зарей морозного солнца. Ни для кого не секрет, что на рассвете, вовремя так называемого перелома между ночью и утром, мороз достигает своего апогея. Первые лучи небесного светила прорывались сквозь утреннюю дрему заспанных степей, когда группа двинулась в путь.
– Я сегодня во сне своих видел, все живые, здоровые, - начал Алексей, закурив сигарету.
– Сенокос, лето, мухи, пауты, все по фен Шую.
Майор молчал некоторое время, наблюдая за тлеющим угольком и разглядывая сигаретный дым капитана, но не смог долго удерживаться.
– С начала войны мне не снятся сны. Благо еще хоть сплю нормально.
– Сергей опустил голову, но хоть маска и скрывала лицо, глаза его несли в себе печаль.
– Коля как с Чечни вернулся совсем дурак был. Ночью, пацаненка, Данилку, хватает и в степь бежит. Как-то помню рамы ставили, стеклили с ним, так он говорит, это я ночью от духов убегал. Потом спился, лежит сейчас в могиле, хорошо ему на кладбище под березкой. Вот как она война нас любит.
– Контузию можно и в мирное время получить.
– начал Алексей, - У меня знакомый есть, срочную службу получается он проходил, здесь у нас в Агинских степях, при разгрузке ящиков, которые ты сжигал, ему один ящик на голову прилетел. В итоге контузия, кома и шизофрения со слуховыми галлюцинациями. "Парень ведь жил на пенсию и каждый год лежал в психиатрической больнице, делал там какие-то обследования, чтобы этим бюрократам доказать, дурак он или нет", - произнес Алексей, и затянув сигарету продолжил.
– Сейчас он служит связистом где-то. Он же компьютерных дел мастер был до армии, вот и служит считай по специальности практически.
– Ладно погнали, - выдавил из себя майор, видя, как его напарник затушил об снег сигарету.
Уже совсем рассветало, когда разведчики вышли на условленную позицию. Старший по званию снял офицерскую сумку, сверился с компасом и картой, расчехлил бинокль и взглядом начал искать предполагаемое место дислокации.
– Нашел, - тихо, почти шепотом произнес майор, словно боясь спугнуть найденную на горизонте точку.
Над степью расстилался, подобно ленивому жирному сибирскому коту утренний туман, закрывая обзор, все же спрятав на мгновение в свои саркома нужную точку от взора смотрящего.