Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем
Шрифт:
Лешего цыгане называет Вэшитко, лесной отец. Он такой же, как в русских сказках, но с конской головой. В таборах говорят: «Отец лесной заржал, путь цыгану указал». Вэшитко вообще к цыганам расположен — от волков защитит, за конями присмотрит, от жандармов укроет. Молодым девушкам он иногда является в образе парня «красоты невозможной, и кто ни проедет, остановится на него смотреть», а он в это время бросает им деньги. Вэшитко добрый. Есть даже присказка: «Дал лесной отец цыгану кнут, а в кнуте его счастье».
Панитко (Водяной) будет поопасней, но его легко умилостивить, угостив куриными яйцами. Он их обожает. Кто Панитко накормит, и в самой бурной
Умерла в деревне некрещеная девушка. Ей было семнадцать лет. После смерти она стала русалкой и поселилась на дереве рядом с домом. Хозяева очень ее боялись. Она накликала на них неудачи. Корова сдохла. Гости перестали ходить к ним.
Шел однажды мимо один цыган. У него была Сила. Неизвестно, от кого он ее получил. Сила передается через мизинец. Человек с Силой может ее подарить любому — родственник, не родственник, знакомый, не знакомый.
Этот цыган предложил хозяину избавить его семью от русалки и спросил, чем они его смогут отблагодарить.
— Чем сам попросишь! — ответил хозяин.
Цыган попросил вороную лошадь, пошел к тому дереву, ухватил русалку за хвост, стащил на землю и живую похоронил. Больше она никому не мешала.
В современных городах русалкам вообще некуда податься. Одна из них даже поселилась в отхожем месте частного дома. Старая цыганка сказала хозяину так, чтобы он нужник не откачивал, «а то потревожишь». Я в этом доме гостил не раз, но русалки не видел, что, может, и к лучшему, иначе романтический образ Русалочки, созданный Андерсеном, навек бы вытеснил образ куда более несчастный и приземленный.
Помимо русалок еще есть лесовицы. Они живут в дуплах, и все — красавицы. Один цыган повстречал такую и влюбился. Кровь закипела! Целовал и ласкал он ее всю ночь, а она ему от страсти все губы съела. Когда он опомнился, начал горевать: как же я, безгубый, людям покажусь? — лесовица сжалилась и на заре показала ему клад. Цыган разбогател, как великий князь, но губ не вернул.
Лиха беда начало! Вы пойдите на болото, в самую глушь, где пни да коряги, где и птиц не слыхать, — там ведьмы глумятся, старухи сморщенные: какая с хвостом, а какая с бородой! Дьявол ее наградил по-дьявольски, и ведьма от этого живет три жизни вместо одной. Силой взгляда она может сделать человека бессчастным. Сердце ее злое, а на языке мед змеиный. Своих гостей ведьма угощает особым студнем, который варит из чертячьих хвостов и копыт. Если ей надо, может прикинуться обычной женщиной. В этом случае распознать ее можно на службе в церкви: там она будет стоять со свечкой за спиной у жертвы и что-то бормотать — наводить порчу. Есть еще один признак. Цыгане считают, что ведьмам присуще «какое-то не такое» выражение глаз. С более точным определением они затрудняются, сходясь на том, что маскироваться и водить за нос нечистая сила умеет лучше всех.
Заехал как-то знающий цыган в одну деревню переночевать. Хозяйка ему возьми да расскажи, что живет у них ведьма, но никто не знает, кто она такая. «Я узнаю», — пообещал цыган и сладко заснул. Наутро пошел он по деревне смотреть. Видит: черная кошка бегает, в руки никому не дается, коты ее обходят, как собаку злую. Подозрительно. Попытался цыган эту кошку поймать, она — в кусты. Так бы и сбежала, но цыган знал одну секретную молитву. Произнес ее вслух, и отнялись у кошки лапы. Цыган ее на поясок посадил да поволок в кузницу. Там он подковал эту кошку маленькими подковками и отпустил на все четыре стороны. На следующий день вся деревня в шоке: одна уважаемая женщина проснулась, а у нее на ступнях и ладонях подковы прибиты! Значит, это она в кошку превращалась, и она была ведьмой. Убили ее и, когда в гроб клали, вколотили в грудь кол — от греха подальше.
Есть у цыган и свой Змей Горыныч — Ашдах'aз. Это целая порода многоглавых крылатых змеев. Одни из них дикие, и тогда приближаться к ним опасно, а есть ручные — на них цыгане передвигаются точно так же, как Иван-Царевич на Сером Волке. Большинство ашдахазов живет в пещерах и занято тем, что охраняют некое имущество — возможно, клад, а возможно, какую-то магическую вещь.
Известный собиратель цыганского фольклора И. М. Андроникова выделяет также ряд других персонажей. «Например: 1) Руворо — Зверек (неизвестной породы). Он плачет в лесу на заре. Тот, кто его услышит, поймет, что это счастье ему подает весть о своем приближении. 2) Зэлыно Сап — Зеленый Змей. Если цыган на него наткнется и ударит кнутом, то он рассыплется золотыми монетами. 3) Сап — Змей. В отличие от обычных змей их король с петушиным гребнем на голове. Появляется из-под земли раз в год, осенью, на змеиный праздник. Он судит своих подданных змей: кого взять под землю на зимовку, кого оставить на погибель. В этот день людям в лес ходить не следует, можно сгинуть. 4) Черахано — Колдун. К нему ходят цыгане, и за золото он может помочь в разных делах, как злых, так и добрых: вылечить, сжить со свету, приворожить, напустить порчу и даже воскресить мертвого».
«Мертвый» по-цыгански будет «мул'o». Котляры говорят: «Мы им стол накрываем, даем есть, пить. Поминаем. Они ходят. Умерли, приходят туда, где жили».
Про мул'eй существует целый пласт историй, в которые как бы полагается верить, сколь бы фантастическим порой ни казалось их содержание. Начиная историю, рассказчик обычно ссылается на какого-нибудь реального человека, к примеру, деда, дядьку или тестя, который все видел собственными глазами («как я вас сейчас вижу!») и, если бы присутствовал сию минуту здесь, непременно подтвердил бы правдивость сообщаемого.
При этом к разговору об оживших мертвецах цыгане до сих пор относятся с осторожностью. В котлярских семьях при маленьких детях этой темы избегают, иначе можно нанести вред ребенку.
— У нас про мертвых, про колдунов с детьми не говорят, — объяснил Гутуйо из табора в Панеево. — Мы не пугаем их, как у вас: «Вот дядя Степа придет с ножом».
Я говорю:
— А если, например, человек умер…
— Не надо! Не надо! Такие слова не говори никогда! Тут дети в доме.
Помню, как на улице подошла ко мне цыганка, предложила погадать. Я ей говорю: «Ты мне лучше про мулей расскажи».
Она отпрянула. Все гаданье забыла. Даже возмутилась: «Ни фига себе вопросы!» И к товаркам отошла.
Подобная осмотрительность обусловлена тем, что цыгане инстинктивно не верят в смерть как в нечто окончательное. Они и за ней видят будущую жизнь — пусть иную, пусть странную, пусть неведомую, но все-таки жизнь, из которой нередко тянутся таинственные силы и к нам.
Мать не станет пеленать ребенка на столе, если знает, что когда-то там лежал покойник. Табор никогда не встанет на стоянку, если рядом кладбище. Даже одинокую заросшую могилу обойдут за километр, потому что не знают, кто там похоронен и чего от него ждать. Было дело: ехали цыгане-влахи и стали на ночь у одного колхоза. Утром к ним нагрянула милиция: