Баксы для Магистра
Шрифт:
– А вот вы мне скажите, – с настойчивостью обратился к нему нетрезвый Миша. – Он в смысле телегеничности – как?
– Что-то я вас не понимаю, – признался Антон Николаевич.
– Ну вот лицом он… С ним все нормально, да? По телевизору его можно показывать?
– Да лицо как лицо! – разволновался Антон Николаевич. – Не без приятственности, конечно. Даже вроде и симпатичный. Одно слово – артист!
С гордостью сказал. Но Мише требовались подробности.
– А он… э-э… не похож?
– В смысле? – проявил тугодумие Иванов.
–
– А-а! – понимающе протянул Антон Николаевич. – Не-е. Ну как же он будет похож? То комбайнер, а то гармонист.
Ему самому все это, наверное, представлялось достаточно убедительным.
Приехали в деревню.
– Вот здесь, – подсказал Антон Николаевич водителю. – У этого вот дома.
Он же первым и вышел из машины, стукнул в низкое оконце, крикнул:
– Полузверский! Принимай гостей!
Гармонь, до той поры заливающаяся в доме, тотчас смолкла. Шаги послышались, дверь распахнулась, и из дома на крыльцо ступил вертлявый мужичок с по-ленински хитрым прищуром карих глаз, неаккуратно причесанными вихрами на голове и несвежим квадратиком пластыря на правой щеке. Он бодро скатился с крыльца, хотел привычно сунуть Иванову свою сухую ладошку для приветствия и непременно при этом отрывисто произнести свое неизменное «Здравствуйте, товарищи!», но не успел, потому как был на полпути перехвачен помрачневшим донельзя Мишей Каратаевым. Миша ухватил гармониста за руку, притянул к себе и сказал недобро:
– Привет!
Когда разговаривают с человеком таким тоном, то в следующие тридцать секунд его уже просто расстреливают на месте без суда и следствия, а после даже не закапывают – так и оставляют лежать на пыльной земле.
– Здравствуйте, товарищи, – упавшим голосом пролепетал в ответ гармонист Полузверский.
– Как же ты, гад, опередить нас смог? – осведомился Миша, еще больше мрачнея, хотя куда же было больше.
– Ась? – совсем уж расстроился гармонист.
– Это товарищи к тебе приехали из Москвы! – попытался приободрить его Иванов.
– Заткнись! – посоветовал ему Миша, даже не обернувшись. – Я вас, аборигенов чертовых, сейчас выведу на чистую воду!
На гармониста он смотрел уже с ненавистью.
– Фамилия твоя как?
– Ась? – снова попытался свалять дурака гармонист, очень похожий лицом на Волобуева и на Шмудякова одновременно.
Каратаев со злостью его тряхнул и повторил:
– Фамилия!
– Полузверский! – отрапортовал его явно перетрусивший собеседник. – То есть я, конечно, не совсем Полузверский, а вроде как Недогоняев, так что речь, как вы понимаете, идет о псевдониме.
– Паспорт! – не дослушав, потребовал Миша тоном милиционера, проверяющего документы у лиц кавказской национальности.
– Секундочку! – пискнул бедный гармонист и метнулся в дом.
Миша поспешил следом за ним, не оставляя своего подопечного без присмотра ни на мгновение.
Полузверский покопался в ящике комода и извлек наконец оттуда свой потрепанный паспорт. Миша поспешно раскрыл документ. Недогоняев Юрий Андреевич.
– Та-а-ак! – протянул Миша, стремительно деревенея лицом. – Оч-чень хо-р-рошо!
Хотя, глядя на него, трудно было поверить в то, что все действительно так уж хорошо.
– Ваньку валять надумали? – зло спросил Миша у Антона Николаевича Иванова, который тоже уже успел войти в дом. – Хиханьки да хаханьки? Веселую жизнь решили нам устроить? Разыграть московских гостей, да? Не любите москвичей? На посмешище выставили столичных телевизионщиков?
Никакого другого объяснения свалившимся на него неприятностям у Миши не было.
– Ладно! – сказал он, бешено вращая глазами. – Будет вам веселье!
Обернулся к замершему в ожидании дальнейших распоряжений оператору:
– Саша! Неси наш стратегический запас!
Оператор пулей слетал к машине и тот стратегический запас доставил. Четыре бутылки водки. Однодневная норма съемочной группы, пребывающей на выезде.
– Я не знаю, как вы все это проделываете, – сказал Миша, обращаясь то ли к гармонисту, то ли к Иванову, – но я точно знаю, что вот он, – ткнул пальцем в грудь гармониста так сильно, что тот едва не заплакал, – никакой не Полузверский, и не Шмудяков, и почти наверняка не Волобуев. И я, Миша Каратаев, гарантирую вам, что любая новая знаменитость вашего района, которую вы мне предъявите, уже не будет ни ухом ни рылом похожа на этого вот идиота!
Опять ткнул пальцем в гармониста. Тот не успел увернуться. Слезы брызнули из глаз. Бессердечный Миша налил полный стакан водки и протянул его гармонисту.
– Пей!
Перепуганный Полузверский выпил. Миша сразу же налил ему второй стакан.
– А закусить? – просительно промямлил гармонист.
– Обойдешься! – был ему ответ.
Миша сейчас смотрелся ученым-естествоиспытателем, ставящим самый важный научный эксперимент в своей жизни.
Когда Полузверский выпил и второй стакан, Миша тотчас налил ему еще.
– Что вы делаете! – всполошился Антон Николаевич, вспомнивший наконец, что он как-никак чиновник и лицо ответственное и если что случится на подведомственной ему территории – ему же потом и отвечать.
– Я знаю, что я делаю! – пробормотал в ответ Миша, который и сам до сих пор оставался в крайне нетрезвом состоянии.
Влив в бедного гармониста целую поллитровку, Миша взял тайм-аут. Пока алкоголь делал свое дело, Каратаев подступился к Антону Николаевичу.
– А что? – спрашивал он. – Есть ли еще в вашем районе какие интересные люди? Тракториста, шахматиста и гармониста мы уже посмотрели. Может, еще кто-то представляет интерес для столичных журналистов?