Баксы для Магистра
Шрифт:
Мальчуган, тот самый Гришка, который узнал меня среди пассажиров вертолета, привел нас к дому. По вытянувшемуся вдоль улицы длинному сплошному забору можно было судить о немалых размерах огороженного участка. Похоже, что при застройке объединили два, три, а то и все четыре домовладения. Над забором возвышался добротный двухэтажный дом, на фоне которого все остальные постройки в деревне представлялись всего-навсего жалкими курятниками. Гришка толкнул калитку, и нашим взорам открылся просторный двор. Там было много разновозрастной ребятни, прямо какой-то интернат. Мы с Мишей Каратаевым еще успели перекинуться парой фраз.
– Это дети Просто Марии, – шепнул я.
– Родные? – непритворно ужаснулся Каратаев.
– Приемные.
Он хотел еще что-то уточнить, но не успел. Нас уже увидели, и вся эта гомонливая орава бросилась нам навстречу.
– Дядя Илья! Дядя Женя! Дядя Илья! Дядя Илья! Дядя Женя! Дядя Илья! Дядя Илья!
Один сплошной вопль, в котором слов было уже не разобрать. Они повисли на нас гроздьями, даже на Мише Каратаеве, хотя и видели его в первый раз в своей жизни. Дверь дома распахнулась, и на крыльцо, привлеченная неожиданно возникшим шумом, выбежала женщина. Я ее сразу узнал. Просто Мария. За прошедший год она нисколько не изменилась. Увидев нас, она замерла и превратилась в статую. Она испугалась, это можно было прочесть на ее лице. Я ее понимал. Год тому назад она исчезла, бежав среди ночи вместе с тремя десятками разновозрастных ребятишек, над которыми она оформила опекунство, и надеялась, наверное, что больше никогда с нами не пересечется. Но мы появились во дворе ее нового дома. Отыскали ее, как ей, наверное, представлялось. Откуда же ей было знать, что мы здесь оказались совершенно случайно.
– Здравствуй, Мария! – сказал Илья глухим, каким-то совсем не своим, голосом.
Ребятня вдруг умолкла, и наступила звенящая тишина. Демин стряхнул с себя облепившую его малышню и пошел к крыльцу. Мария смотрела на него с суеверным ужасом. Демин дошел до крыльца, поднялся по ступенькам и сгреб Марию в свои объятия.
– Куда же ты подевалась тогда! – пробормотал он с упреком. – Я же чуть с ума не сошел!
Поцеловал Марию, и тогда она заплакала.
– А я испугалась сейчас, – говорила она сквозь слезы. – Я думала, вы с лихими мыслями сюда заявились.
Страх ее отпускал.
– Глупенькая! – бормотал Илья. – Да мы вообще случайно тут очутились. У нас вертолет забарахлил, мы и приземлились тут наудачу. Это судьба, Машка! Это судьба!
Миша Каратаев смотрел на все происходящее широко раскрытыми глазами и явно ничего не понимал. Ему обещали продемонстрировать женщину-вурдалака, умыкнувшую миллионы долларов и при этом каким-то образом связанную с жестокими убийствами, а на самом деле он увидел слезливую тетку, приютившую три десятка приемных детей. Тетка плакала навзрыд и обнимала Демина, которого, судя по нашим рассказам, едва ли не она сама собиралась когда-то убить. Ну как объяснить Мише, что жизнь порой выкидывает такие коленца, что и не поверишь в правдоподобие происходящего, если сам не окажешься действующим лицом всех событий?
Мария пригласила нас в дом, и не успели мы оглянуться, как она уже накрыла стол. Мы смотрели на расставленные по столу блюда и напитки и не делали ни малейшей попытки принять участие в предполагаемом пиршестве. Потому что и я, и Демин очень хорошо помнили, чем подобный роскошный ужин завершился для нас ровно год назад. Что-то такое нам тогда Мария подсыпала – мы после этого не просто заснули, а отключились. Хорошо еще, что все в тот раз обошлось и мы в конце концов очнулись.
По нашим лицам все, наверное, можно было понять. Мария вдруг смешалась, и у нее был такой вид, будто она хотела бы провалиться сквозь пол, да пол оказался крепок и никак проваливаться не желал.
– Простите меня за тогдашнее, – сказала она, пряча глаза. – Очень нехорошо получилось, испугалась я. И за себя испугалась, и за вас.
В то, что она испугалась за себя, я поверил без труда. Год назад я, еще не зная о том, что она имеет к той чертовой пирамиде самое непосредственное отношение, имел неосторожность обмолвиться при ней, что о тайнах финансовой пирамиды нам стало известно многое и не сегодня завтра пирамида будет разрушена, а ее основатели загремят в тюрьму. Откуда же мне было знать, что это ей, Марии, я как раз и грозил тюрьмой. Вот она в тот раз и испугалась за себя, любимую. Но за нас-то почему?
– За нас испугалась? – озвучил свое и мое удивление Демин. – С чего бы это?
Мария судорожно вздохнула, обнаружив, что придется возвращаться к тем неприятным событиям прошедшего времени.
– Я испугалась, – сказала она. – Что-то нужно было делать. Я не знала – что. Я хотела бежать. Вас усыпила.
– Уморить хотела? – встопорщил усы Илья.
Тут Мария по-настоящему испугалась и замахала руками.
– Да что ты такое говоришь! – взмолилась она.
И невозможно было ей не поверить.
– Испугалась! – повторила настойчиво. – Я всего лишь хотела сбежать. Чтобы не было никаких неприятностей. Я вас усыпила, чтобы не мешали.
– Бежать не мешали? – уточнил Илья.
– Да. А потом черт меня дернул позвонить Магистру…
– Ты с ним разговаривала в ту ночь?
– Не с ним, – поправила Илью женщина, – с его секретарем. Сабадаев его фамилия. Он что-то вроде помощника, заместителя и начальника охраны Магистра в одном лице. Я ему сказала, что у меня проблемы… Что у всех нас проблемы, – тут же поправилась Мария. – Он был в шоке. Спросил, откуда у меня информация. Сказала, что от вас…
Демин дернулся. Мария это заметила и заломила руки.
– А что мне было делать? – сказала, некрасиво хмурясь. – Если бы я начала юлить, они бы примчались прямо туда. Понимаете?
– Зачем примчались?
– Им надо было знать – откуда все пошло. Откуда грозит опасность. И как с той опасностью можно справиться. Они бы все равно у меня выпытали.
«Выпытали» – это не для красного словца было сказано. Про пытки – это надо буквально понимать. То, что я знал про Магистра и его приспешников, не оставляло никаких сомнений в том, что именно так все и было бы: они устроили бы Марии допрос с пристрастием, торопясь выведать у нее побольше подробностей, а после просто-напросто убили бы ее. Чтобы оборвать цепочку свидетелей, через которых можно выйти на самого Магистра.
– Я сказала им, что вы уже уехали и что о происходящем внутри пирамиды знаете не только вы, а и другие люди, о которых я не знаю ничего. Я почему-то решила, что именно так надо говорить. Надо дать им понять, что дело зашло слишком далеко и поправить уже ничего невозможно.
Не надо разыскивать нежелательных свидетелей и уничтожать их, а надо быстренько разбегаться, пока самим наручники не надели – так я продолжил ее мысль.
– И – что? – осведомился Илья, нервно покусывая ус.