Балаган и его обитатели
Шрифт:
Коала, в свою очередь, чуть не оглохла от этого дикого визга и грохота, ведь она не была человеком. Тем не менее она единственная не растерялась в поднявшейся всеобщей суматохе. Преодолев все свое отвращение к волосатым рукам с толстой, грубой, вонючей кожей (куда уж до вкусных ручек Абашикки и Маши), напоминавшим о страшных руках, которые не так давно сдирали ее с любимого эвкалипта и запихивали в темный душный ящик вместе с такими же несчастными, как она сама, коала молниеносно обхватила всеми четырьмя лапками черные нарядные брюки оказавшегося поблизости дяди. Взобраться по ним для нее никакого
Минусы коала заработала у всех членов комиссии, кроме одного человека – это была Дьикти Хотун, про которую мы забыли раньше сообщить, что она тоже работала в этой комиссии. Если все были «за», она всегда ставила «против», а если все были «против», она всегда ставила «за». Уж такая она была, эта Дьикти Хотун, которая понимала язык птиц и зверей. Дело в том, что если кто-нибудь умудрялся заработать минусы у всех членов комиссии, он сразу удалялся из Балагана в другое место. Этот персонаж в балаганах назывался «минусовик» и на него смотрели как на оживший призрак, куда бы он впоследствии ни отправлялся. В нашем Балагане за всю его историю еще не было ни одного минусовика.
Комиссия состояла из двенадцати человек. Если хотя бы один член комиссии был против, то есть ставил не минус, а наоборот, плюс, решение тормозилось до следующей комиссии. Но если подобное повторялось три раза подряд, спорную судьбу решали простым большинством. Впрочем, за три комиссии у несчастного пред-минусовика появлялась возможность исправиться и остаться там, где он хочет остаться. Дьикти Хотун называла это «дать шанс», и особенно усердствовала, когда речь заходила о животных. Коала, на свое счастье, не была кусачим ребенком, она была всего-навсего кусачим животным. А Кусеныш, тоже на свое счастье, никогда не кусал членов Комиссии.
К тому же она постоянно требовала кока-коалу. Эта внезапная страсть коалы имела две стороны – хорошую и плохую. Хорошая заключалась в том, что Эдьиэйку опять стали редко видеть в образе фармацевта. Плохая – думаете, так легко совладать с коалой, пропустившей баночку-другую кока-коалы? Если банок было немного, коала рыдала и кусалась. Если достаточно много – пела и засыпала, как в первый раз.
Левушку коала так сильно укусила однажды, что он, против обыкновения, не стал кричать и жаловаться Эдьиэйке, а молча, как истинный северянин, с холодным бешенством оценивающе оглядел ее с ног до головы на предмет густоты и красоты меха.
– Интересно, а шкурка коалы на что-нибудь годится? – вопрошал он Абашикку позже, между решением задачи по математике и обдумыванием вопроса, какой мазью на этот раз намазать ранки.
– Не знаю, – вздохнул тот, не отвлекаясь от уроков. И небрежно добавил. – Маленькая она, разве что на шапку для Туорааха.
Оба они понимали, что это всего-навсего злая шутка. Хорошо, что Маши рядом не оказалось.
Коала и ее
Вскоре выяснилось, что несмотря на то, что Коала всегда ест как бы без особого аппетита, запас ее консервов неумолимо иссякает. Первым поднял тревогу все тот же Кусеныш. Он сосчитал все оставшиеся банки и в задумчивости пришел к Абашикке.
– Знаешь, Абашикка, мне кажется, Коале скоро понадобятся консервы.
– У нее же есть, – рассеянно ответил Абашикка, не отрываясь от своего Плана По Возвращению Лика, над которым он корпел денно и нощно.
– Их мало осталось, я сосчитал. – возразил Кусеныш.
Ребята отправились в темную комнату, где теперь хранились и коалины консервы. На первый взгляд, их было все еще много, но если вспомнить, сколько их было вначале, то действительно могло хватить ненадолго.
– Коала умирает от голода! – воскликнул Абашикка на весь Балаган.
Все всполошились и сгрудились вокруг ничего не понимающей Коалы, которая минуту назад мирно дремала в своем уголке. Абашикка оказался в центре внимания.
– Кусеныш подсчитал, что через несколько дней Коале нечего будет есть. Я боюсь, что тогда она умрет от голода. – объяснил Абашикка собравшейся публике.
Все стали гладить и целовать коалу, как будто она и в самом деле умирала. Коала наконец поняла, в чем дело и улыбнулась.
– Сошьете из меня шапку для Туорааха, – слабым голосом произнесла она, в то же время живо блеснув глазами в сторону Левушки.
Левушка смутился.
– Нет-нет, не надо, – поспешно отозвался он. – Живая ты намного лучше!
Никто, кроме Абашикки, не понял, в чем дело и при чем тут шапки.
– Прости меня, я больше не буду, – произнес Левушка простые слова таким огорченным голосом, что ни у кого не осталось бы сил сердиться на него.
– Насчет шапки сказал я, ты меня тоже прости, – присоединился Абашикка. – Но ты кусаешься очень больно.
– Я думала, вы меня ненавидите, поэтому кусалась, – тихо ответила Коала. – Вы знаете, как люди убивали нас из-за шкурки. К тому же, я никогда не видела столько детей сразу. У нас, у коал, дети совсем другие. Воспитанные. Но вы тоже хорошие.
– Значит, ты кусаешься от страха? – удивился Левушка. – Но чего же нас-то бояться?
– Не бойся, – сказали все хором. – Мы хорошие.
Коала нерешительно кивнула. С тех пор она перестала кусаться. Насчет продуктов отправили несколько отчаянных SOS в Австралию.
Выяснилось, что Коала, помимо детей, боится еще и… одеял.
Дети давно заметили, что когда ей выпадала необходимость проходить мимо комнаты Абашикки и Левушки, она вся съеживалась, даже если там никого не было. Можно было подумать, под кроватками (или на них) спрятался кто-то ужасный.
Если ребята были у себя, она иногда с опаской пробиралась туда и сидела тихо в углу. После ужина, перед самым сном они обычно дружно во что-нибудь играли, пока их не укладывали спать. В один из таких веселых вечеров Абаашикка решил поиграть в привидения. Он схватил одеяло, набросил на себя и начал махать руками, завывая. Все смеялись. И только коала от страха выбежала вон. Ее долго искали и нашли внизу, в темной комнате. Когда коалу спросили, что случилось, она ответила тихим дрожащим голосом, что боится говорящих одеял.