Балансовая служба
Шрифт:
– Как мне достать этих пронырливых людишек?.. – рыкнул Люцифер, он задрал к шару над головой искаженное страшной гримасой лицо. – Гадкие черви. Грызут наш мир, будто яблоко. Проникают в самую его сердцевину и стремятся уничтожить завещанный высшей расе плод! И вы, тупые кретины. – Первый пошел на подчиненного, сжимая кулаки. – Что вы знаете о происходящем?
Что вы понимаете в мироустройстве? Вам, первой дюжине, завещан высший устав Балансовой службы. Но кто хранит его в памяти?
– Ну…
– Молчать! Ты хотя бы можешь представить, что может случиться теперь, когда они оказались там, за временной отметкой?! Мы, Балансовая служба, не сможем их там достать! Не сможем! Потому что у нас нет маяков!
Тут Третий испугался не на шутку. Он впервые видел руководителя Балансовой службы в таком возбужденном состоянии.
– Успокойтесь, мессир, – начал он и предложил:
– А может быть, нам достать их здесь?! Убрать их из реальности раньше, чем они осуществят разбалансировку?!
Первый больше не мог сдерживаться, он налетел на подчиненного с кулаками и вытолкал прочь из своих апартаментов.
– Вон! – орал он что было сил. – Вот отсюда!
Чтобы я тебя здесь больше не видел! Действуйте немедленно! Немедленно! Пока волна искажений не настигла нас.
Когда металлическая дверь с сухим скрежетом замкнулась, Люцифер привалился к ней, стараясь перевести дух. Он отчетливо помнил записанные в уставе Балансовой службы когда-то давно кем-то очень мудрым и проницательным слова: «Дать людям возможность развивать техногенную цивилизацию, но подавлять любое проникновение в тайны мироздания!» Соблюдаемый сотни лет завет сегодня оказался нарушен. За временной чертог проник человек, обладающий мистическим знанием…
Хазгаард 12007 г. до н.э.
Первое, что почувствовал Митрохин, когда пришел в себя, – дикая, невыносимая жара. Он приподнял голову, открыл глаза и едва не ослеп от яркого солнца. Оно стояло в самом зените и припекало совершенно невыносимо. Полушерстяной пиджак «Roy Robson» уже успел пропитаться потом вместе с рубашкой от «Armani» и простой белой майкой московской фабрики «Большевичка», купленной в универсаме неподалеку от дома.
Прикрыв глаза ладонью, Иван Васильевич поднялся на ноги, машинально расстегнул пиджак и различил в отдалении каменный город, вросший в высокую скалу. Цвет города казался коричневым.
Что было совсем необычно после серо-белых городов России и черно-красного города джиннов.
Под ногой что-то зашевелилось. Митрохин приподнял ступню и вскрикнул от неожиданности.
В следе от его босой стопы копошился крупный скорпион. Иван Васильевич аккуратно отступил назад. Скорпион побежал прочь, издавая едва слышный шелест.
Митрохин стер со лба пот и пошел, старательно глядя под ноги, к коричневому городу. Уверенности в том, что он поступает правильно, у него не было. Но не оставаться же в пустыне («Точнее, полупустыне», – прикинул Митрохин), где повсюду шныряют ядовитые скорпионы, а наверное, и пауки, и змеи. За последнее время ему столько пришлось бегать и прыгать, что он существенно сбросил вес, но одышка все равно стала одолевать Ивана Васильевича, стоило ему пройти по такой жаре сотню шагов.
Он почувствовал, как возвращается отчаяние.
Захотелось лечь и лежать, пока он не соберется с силами. Он уже было собирался развалиться посреди пустыни, когда откуда-то прилетели два рыжих стервятника и принялись кружиться над человеком – тихие вестники смерти, способные кому угодно придать бодрости. Митрохина пробрал озноб, он прибавил шагу. В конце концов до людей недалеко. Главное, дойти до этого вросшего в скалу города – и он спасен.
Но город никак не желал приближаться. От раскаленной земли поднимался горячий воздух, и очертания каменных построек на горизонте расплывались.
Вскоре Митрохина стала мучить жажда. Стервятников в небе прибавилось. Он принялся проклинать Медею, которая мало того, что втравила их в эту историю с судом Балансовой службы, так еще и оказалась совершенно бестолковой колдуньей – швыряла по эпохам, пока не закинула куда-то на самый край света. Да еще бросила здесь в одиночестве. Как будто он знает, что теперь делать. А ну как объявятся балансировщики? Что тогда?!
– Тогда я буду драться! – сказал Иван Васильевич вслух и сам подивился своей решительности.
Вблизи город оказался обнесен каменной стеной. Чтобы попасть в ворота, Митрохину пришлось пройти не меньше километра вдоль тянущейся до бесконечности облепленной глиной несуразной уродливой постройки. У стены он несколько раз встречал людей, но те при виде Митрохина отчего-то разевали рты и стояли как вкопанные.
По-русски они не понимали, английский Митрохина находился в самой зачаточной стадии. В работе он всегда пользовался услугами переводчика. Но попробовать пообщаться с аборигенами все же стоило. Первая же сказанная им на иностранном языке фраза: «Парлеву ю шпрехен зи инглиш?!» – убедила его в том, что по-английски аборигены не понимают. «Ну и черт с вами», – подумал Митрохин и решил пользоваться языком жестов. Он размахивал руками, тыкал указательным пальцем в открытый рот и хватал себя за горло, но местные жители при виде этой странной пантомимы спешили убраться восвояси. Бежали быстро, только пятки сверкали. Иван Васильевич орал им вслед на простом русском наречии и бил по изгибу локтя. Пить хотелось все сильнее, и тупость жителей коричневого города начала его не на шутку раздражать.
В ворота он прошел беспрепятственно. Их никто не охранял.
«Значит, войны нет, – обрадовался Митрохин. – Или наоборот, – подсказал ему внутренний голос. – Город недавно захвачен. Только что-то непохоже».
Миновав ворота, он сразу оказался посреди шумного восточного балагана. Густонаселенный город шумел пчелиным роем. Митрохин столкнулся с четверкой людей, что-то тащивших в паланкине, его толкнул и тут же скрылся в толпе какой-то крепкий горожанин с головой, обмотанной тряпками. Затем на Ивана Васильевича налетели двое, тащившие целые связки длинных палок с петлями на концах. Вся эта сутолока и бешеная кутерьма повлияли на пришельца из другого мира самым неблагоприятным образом. Он схватился за голову и стал проталкиваться в неизвестном направлении в поисках места, где можно присесть и спокойно обдумать свое положение. На него кричали, толкали в спину, но он упорно пробирался сквозь толпу, пока не оказался перед входом в самый узкий проулок, какой ему доводилось видеть в жизни.
Митрохин обернулся напоследок и увидел, что на площади, которую он только что миновал, помимо людей, присутствует и несколько силатов. Их можно было отличить по высокому росту и крупным плоским физиономиям. Также он заметил одного ифрита. Троица следовала к воротам, с лютой яростью оглядываясь кругом. Иван Васильевич, не раздумывая ни секунды, нырнул в проулок и, пригибаясь под низкими балкончиками и скатами крыш, побежал прочь.
Дома сдвигались все ближе. Между ними кое-где натянуты были веревки, болталось белье, больше напоминающее тряпки. Митрохин влетел головой в сырую рубаху, отбросил ее в сторону, на голову ему плеснули мыльной водой. Он поднял глаза и столкнулся взглядом с девушкой в бесформенном тюрбане. Она испуганно глядела на него, сжимая в изящных ладонях медный таз, потом спряталась в окне. Иван Васильевич бросил взгляд вперед и понял, что дальше не пройдет, стены домов сходились вплотную.