Балетная школа
Шрифт:
– Спектакль? – удивились в голос Эмма и Катька, теперь уже совершенно одинаково.
– Вы же были в театре в сентябре.
– Да, но разве не актеры делают спектакли?
– А чем мы хуже? – подняла тонкие брови Серафима. – Вы выучите роли, мы сделаем костюмы и декорации. А зимой покажем малышам и всем, кто захочет.
– А это трудно? – спросила Катька.
– Без трудностей было бы неинтересно, – шутливо погрозила пальцем воспитательница. – Вот, возьмите эту книгу. Прочитайте, пожалуйста, сказку и посоветуйте, кто из ребят на какую роль подошел бы.
Книгу взяла Эмма, задержав взгляд на заковыристой фамилии автора, а Катька нетерпеливо спросила:
– А кем буду я?
– А я? – тут же эхом повторила ее подруга.
– Попробуйте догадаться, – не открыла своих замыслов Серафима. – Завтра после уроков обсудим. Успеете прочитать?
– Конечно! – фыркнула Катька. – Я же научилась читать!
Она уже загорелась новой идеей и, вскочив, протянула руку к книге, готовая немедленно открыть страницы. Эмма тоже встала.
Серафима обняла девочек за плечи, провожая к двери. На полдороге обернулась.
– И да, Эмма, я забыла. Я придумала, как тебе поработать над своим почерком. А то, признаюсь, твои работы по литературе я не могу разобрать! Вот, держи, – учительница вытащила с полки шкафа толстую тетрадь, больше похожую на книгу в ледериновой обложке, и протянула девочке. – Попробуй не просто прописывать буквы по строчке, а записывай свои мысли. Любые. Просто тренируйся красиво писать.
– А вы потом прочитаете? – неуверенно спросила Эмма.
– Нет, – улыбнулась Серафима. – Дневники нельзя читать. Но я увижу, если ты не будешь работать над почерком. В твоих тетрадях.
Она открыла девочкам дверь.
– Спасибо, Серафима Павловна, – вежливо проговорила Эмма. –Я сегодня же начну.
– А я сегодня прочитаю книгу, – пообещала Катька. – И отдам тебе, – пихнула она подругу в бок. – Ты с утра прочитаешь.
– Вот и хорошо, – ласково проговорила воспитательница. – А завтра обсудим роли и исполнителей. Идите отдыхать, девочки. Хорошего вечера!
– Хорошего вечера, Серафима Павловна! – прозвучал хоровой ответ.
Закрыв дверь за воспитанницами, Серафима улыбнулась. Взгляд ее скользнул по голым стенам комнаты. Чуть вздохнув, молодая учительница вернулась к проверке тетрадей, но мыслями была еще далека от диктанта – перебирая фразы из воспитательной беседы, она пыталась оценить свою работу: удалось или нет добиться поставленной цели? Если с Эммой все казалось простым, та Катерина вызывала больше беспокойства. Тихая Эмма с пеленок принадлежала детскому дому и, по сути, не знала другой жизни. Но недавно ворвавшаяся в устоявшийся коллектив Катерина внесла немалую долю смуты, ведь ее память еще хранила воспоминание о беспредельной свободе беспризорного существования. У Серафимы уже был опыт работы с детьми улицы, и она успела сделать вывод, что не каждый беспризорный ребенок жаждет попасть в рамки воспитательных мер. Нужно заманить, увлечь, удержать. С послушной Эммой педагогическому таланту Серафимы было негде развернуться, но Катерина – это вызов. И воспитательница уже испытывала азарт педагога перед лицом этой задачи.
За темным стеклом оконца равномерный стук веток сменился колючей мелодией посыпавшихся мелких капель дождя, и Серафима вернулась к оставленным на время тетрадям.
Девочки, слегка оглушенные воспитательной взбучкой, спускались по деревянной лестнице с мансардного этажа. На последней ступеньке Катька вытерла нос рукавом и хмуро сказала:
– Вот ей-богу, лучше бы наорала на нас, как Пятак. Гром прогремел, и туча ушла. А тут…
– Ну да, туча ушла, а проблема осталась, – ответила Эмма, протянув подруге застиранный, но чистый платочек. – Это ж воспитание, сама понимаешь. Но согласись, трудно теперь согласовать наши планы на субботу и наши обещания никогда не драться с беспризорниками.
Катька тут же фыркнула.
– Не «наши» обещания, а «твои»! Неужели ты не могла так пообещать, чтобы оставить лазейку? Глупо же получится теперь!
– Как знаешь, но я свое слово сдержу, – упрямо произнесла Эмма.
Катька даже остановилась, вглядываясь в лицо подруги.
– Ты нас бросаешь?
– Я не бросаю. Я убеждаю тебя поступить правильно, – просительно заглянула ей в глаза Эмма. – Слушай, ну это же действительно глупо. Из-за чего весь этот сыр-бор разгорелся – никто уже не помнит. Но при любой встрече тут же начинаются петушиные бои. Ладно бы был реальный повод. А так – ерунда и только. Ты же сама сказала, что этот твой Дымин…
– Дымов!
– …Дымов сам предложил перемирие. Вот и будем его придерживаться.
– Но перемирие-то было только на сегодня!
– Ну и что? Пусть на сегодня. Главное, что и эти самые беспризорники – вполне здравые ребята. Ну, хоть кто-то из них.
– В общем, да, – нахмурилась Катька, кусая верхнюю губу. – Он произвел впечатление разумного существа, не спорю.
– Вот! Может быть, им тоже надоело вот так с нами каждый раз сцепляться. Кто-то должен уступить…
– Я никогда не уступлю! – Катька дернула Эмму за руку, заставив ее спуститься с последней ступеньки и двинуться по длинному коридору второго этажа к лестнице, ведущей вниз, к их спальне.
– Ну хорошо, не уступить, – тут же согласилась Эмма, придумав другое слово, способное достичь самолюбивого разума подруги. – Закончить. Только сильный человек не ведется на провокации и может отличить, где действительно проблема, а где – лишь обиженное эгоистическое «я».
– Ты хочешь сказать, что я – эгоистка? – Катька даже остановилась посреди коридора, уткнув руки в бока.
– Я не хочу сказать, что ты эгоистка, – терпеливо ответила Эмма и потянула подругу за собой дальше: из полуоткрытой двери классной комнаты выглянула пионервожатая среднего отряда, прошипев:
– Кончайте кричать! Мы тут домашние задания выполняем. И вам, кстати, было бы неплохо! Горская, Филиппова, я не видела вас сегодня с учебниками.
– Да, Юлия Аркадьевна, мы сейчас придем, – послушно ответила ей Эмма.
– Это ты тоже обещаешь? – прошипела Катька.
– Нет, это я дипломатично гашу возможный конфликт, – нахмурилась Эмма. – Пошли уже вниз. Скоро ужин. Ну и уроки надо бы действительно сделать.
– Нет, я буду читать книгу! – в подтверждение своих слов Катька качнула толстым томиком.
– Всю? – подняла брови Эмма.
– Нет, только ту сказку, что Серафима отметила. Видишь, вот закладка.
Шелковая лента нежно-розового цвета действительно выглядывала между страниц, гармонируя с темно-синей обложкой книги.
– Так как автора-то зовут? – переспросила Эмма. – Может быть, я уже читала эту сказку?
– Ну да, ты вечно сидишь в библиотеке, – шутливо упрекнула подругу Катька. Ее запальчивая обида уже угасла. Эмма знала, что на время нужно оставить подругу в покое, дать ей самостоятельно обдумать и увещевания воспитательницы, и мнение подруги. Заставить Катерину сделать что-то было невозможно, а вот убедить и переубедить – довольно легко. Это Эмма уже успела уяснить за те несколько недель, что была знакома с этой страстной и увлекающейся девочкой.