Балканский синдром

Абдуллаев Чингиз Акифович

Орлич повернулся к Дронго:

– Звонил генерал Обрадович. Тоже нервничает. Говорит, что вы поступили неправильно.

– Я все слышал, – ответил Дронго, – сербский не настолько далек от русского, чтобы я не понял. Можешь им всем передать, что я позвал ее не для любовных утех. Она понимала, что все наши допросы здесь записываются. А мне необходимо было поговорить с ней наедине, без ненужных свидетелей, чтобы вызвать на откровенность. Неужели это непонятно?

– Значит, у вас ничего не было? – Кажется, Павел даже обрадовался.

– Было, – разочаровал его Дронго, – не вижу смысла скрывать. Она очень красивая и умная женщина. И мне было интересно не только с ней разговаривать… Если бы я был государственным чиновником, то все претензии ваших генералов и прокуроров были бы обоснованны,

но я всего лишь частный эксперт и могу вести себя так, как мне нравится. Пусть они поверят мне на слово, что я никогда не сделаю ничего, что могло бы помешать расследованию. Давай продолжим чтение протоколов.

В двенадцать часов четыре минуты им доложили, что приехали супруги Петковичи. Орлич распорядился, чтобы их сразу пропустили наверх. В комнате появились двое. Мужу было около сорока – среднего роста, с зачесанными назад волосами, глубоко запавшими глазами, узким носом. Он пропустил вперед супругу и предложил ей стул, прежде чем уселся сам. Его жена была изящной, худощавой женщиной чуть моложе его. Глаза у нее были голубые, светлые волосы собраны в красивую, хорошо продуманную и тщательно уложенную прическу. Правильные черты лица, ровный нос, чувственные губы. Дронго обратил внимание на ее походку, когда она вошла. Видрана Петкович ходила, расставляя ступни ног, как часто ходят бывшие балерины. На стул она села, закинув одну ногу на другую. На ней было светлое длинное платье, не скрывающее красоту ее фигуры. Небольшая грудь, довольно высокий рост, тонкие аристократические пальцы. Раскосые глаза и смуглый цвет кожи выдавали в ней итальянскую кровь.

– Меня обычно называют Дронго, – представился эксперт обоим гостям.

– Драган Петкович и моя супруга Видрана, – в свою очередь, представился господин Петкович.

– Извините, что снова вас побеспокоили, – начал Дронго, пользуясь переводом Орлича. – Я знаю, что вас обоих не было в Белграде.

– Да, – подтвердил Петкович, – но мы сразу приняли решение приехать к вам, как только получили повестки, господин эксперт. Нас уже информировали, что вы приехали, и мы поняли, что просто обязаны явиться к вам для дачи любых показаний, которые будут вам нужны.

– Спасибо. В протоколах допросов я обратил внимание, что вы оба достаточно свободно владеете английским и немецким языками. Если разрешите, мы перейдем на английский, чтобы ускорить наше общение и не мучить нашего переводчика.

– Конечно, – согласился Петкович. – Хотя Видрана говорит лучше по-немецки и по-итальянски, чем по-английски, но я могу ей помочь. Слушаю вас, господин эксперт.

– Насколько мне стало известно, в тот вечер в правительственном особняке у Бичелиша состоялась встреча представителей пяти бывших республик Югославии, – начал Дронго, – и согласно первоначальным планам там не должно было быть никого из посторонних.

– Правильно, – подтвердил Петкович, – об этом нас тоже спрашивали. Но дело в том, что еще утром я получил указание нашего премьера поехать на это совещание и помочь господину Баштичу с оформлением всех необходимых документов.

– Баштич знал, что вы должны приехать?

– Конечно. Он сам позвонил мне и сообщил, что нам надо обсудить некоторые вопросы до того, как состоится совещание. Я ему сказал, что должен проводить Видрану в аэропорт, она улетала в Вену. Он предложил поменять ей билет и приехать вдвоем, чтобы мы вместе пообедали, и предупредил, что вызывает еще сотрудницу своего секретариата – госпожу Даниэлу Милованович, и мы будем обедать вчетвером.

– Но ваша супруга и госпожа Милованович не имели права присутствовать на этом совещании.

– Не имели, – согласился Петкович, – но они и не присутствовали. Баштич позвонил начальнику охраны и лично сообщил, что на обеде будут еще две женщины. Он имел право на такое указание. Начальник охраны подтвердил, что ему звонил лично господин вице-премьер.

– И вы вместе пообедали? Кто вас обслуживал?

– Две официантки, которые уехали из особняка еще до появления там гостей. Во время ужина нам помогали сотрудники охраны. Посторонних в доме уже не было. А еду привезли из ресторана, находившегося в самом Бичелише, ее заказывали заранее.

– Еду привезли сотрудники ресторана?

– Что вы, – укоризненно заметил Петкович, – конечно, нет. Ее привезли сотрудники охраны. Насколько я знаю, всю еду проверили, прежде чем передать ее нам.

– Вы имеете в виду уже ужин?

– Да, конечно. На обеде мы были вчетвером.

– Что было потом?

– Ничего. Мы поднялись наверх и поговорили с господином вице-премьером. Господину Баштичу позвонила Даниэла, чтобы напомнить о встрече с его сыном. Он приказал послать за ним машину. Насколько я помню, сын приехал и находился в другой комнате вместе с госпожой Милованович. Моя супруга была в комнате на третьем этаже, где всегда остаются помощники премьер-министра или вице-премьера. Затем мы спустились вниз, когда нам сообщили о приехавших гостях. В комнате, где проходило совещание, посторонних не было, только четверо гостей и мы с Баштичем. Больше никто туда не входил, это абсолютно точно. Затем господин вице-премьер и я вышли из комнаты. Он вызвал Даниэлу и поднялся вместе с ней к себе в апартаменты. Потом она спустилась, и туда поднялся его сын. Насколько я знаю, он вышел оттуда достаточно быстро, но я его не видел. Еще до этого я поднялся на третий этаж, чтобы напомнить Видране об отъезде. Мы спустились вниз, и я посадил ее в машину. Она поехала домой забрать чемодан и отправилась в аэропорт.

– А почему ваша супруга оказалась в комнате помощников на третьем этаже, а не на первом, где были сын господина Баштича и его сотрудница?

– Так положено, – усмехнулся Петкович. – У нас строгая иерархия, которую не принято нарушать. На первом этаже в зале проходило совещание, в другом конце здания была комната для сотрудников, работающих с документами, где находились госпожа Милованович и приехавший сын Предрага Баштича. А на втором этаже обычно селят приехавших гостей или наших министров, но в тот вечер там никого не было. На третьем расположены апартаменты премьера и вице-премьера и между ними комната для их помощников или заведующих отделами, которые прибывают в резиденцию для работы. Так как в этот день присутствовал только я, мне надо было подняться в эту комнату вместе с Видраной, как требовала служба безопасности. Там все четко расписано, можете ознакомиться.

– Они уже подтвердили ваши слова во время допросов, – сообщил Дронго, – но мне хотелось услышать это от вас. Вы отправили жену в аэропорт и сами пошли ужинать с гостями?

– Да, все было именно так. Мы как раз ужинали, когда позвонил господин Баштич. Он сообщил мне, что спустится немного позже, так как хочет просмотреть документы, и не будет с нами ужинать. Я передал его слова гостям, и они с пониманием отнеслись к этому заявлению.

– Никто из них не выходил из этой комнаты?

– Никто, – подтвердил Петкович, – я могу ручаться. Прошло около часа, и я, выйдя в коридор, увидел там нового сотрудника охраны. Я знал, что это высокопоставленный офицер службы безопасности, специально приставленный к нам. Поэтому подошел к нему и попросил напомнить господину вице-премьеру, что мы его ждем. Он поднялся наверх и передал мои слова охраннику, сидевшему у дверей. Тот вошел в апартаменты и обнаружил убитого Баштича. Потом они позвали меня, и я с ужасом убедился, что они правы. Я подумал, что, возможно, мы сможем хоть как-то ему помочь – ведь крови нигде не было видно, и послал за врачом. Среди гостей был врач по профессии – господин Мирослав Хриберник. Он поднялся и тоже подтвердил, что господин Баштич убит. При этом сказал, что господин вице-премьер был убит еще час назад, сразу после телефонного звонка, этот звонок сохранился в моем телефоне. И на его он тоже зафиксировался.

– Вы подходили к балконной двери?

– Нет. Я стоял у тела погибшего.

– Может, кто-то другой подходил?

– Я этого не видел.

– Вы не уходили из апартаментов, пока туда не поднялись другие сотрудники охраны и офицеры полиции?

– Нет, я никуда не уходил. Только прошел в соседнюю комнату и позвонил господину премьер-министру, чтобы сообщить о гибели господина Баштича. Это был мой долг.

– Не сомневаюсь. Вы видели Зорана?

– Конечно. Он был какой-то растерянный и стал сразу кому-то звонить. И вел себя как-то странно.