Баловни судьбы
Шрифт:
— О чем это вы?
— Подумайте над этим. Подумайте, как бы вы реагировали, если бы узнали, что Енс стал одной из жертв вашей гражданской гвардии.
— Да о чем вы говорите?
Ханс было привстал.
Но Элг ткнул его в грудь, так что он с шумом плюхнулся обратно в кресло.
— Куда вы гнете?
Элг и Карлссон ушли.
Боксерский клуб стоял пустой и заброшенный.
— Нет, — сказал сторож. — Сегодня никто не тренируется.
Груши и мешки с песком, скакалки, штанги. Провисший канат вокруг ринга. И запах пота. Застоявшийся запах пота разных
Все вместе взятое.
И чувство удовлетворения: возможность физически, с помощью кулаков излить то, что приходится усилием воли сдерживать в себе.
Но сейчас, когда здесь было так тихо, помещение выглядело жалким и убогим.
Да, было тихо. Совершенно тихо. И все же, казалось, звуки присутствуют здесь, точно слабое эхо. Глядя на боксерские принадлежности, так и слышишь звуки ударов, падений и прочее.
Маттиассон и Валл обошли спортивный комплекс. Иворху, на большой площадке, тренировались две пары теннисистов. В бассейне плавали, ныряли и прыгали с трамплина и вышки, и брызги разлетались во все стороны.
Полицейские огляделись.
Енса не было видно.
Они вышли на улицу, в холод, казавшийся таким чистым по сравнению с запахами боксерского подвала.
— Нет, — отвечала Сив с недовольным видом. — Я, конечно, вижу его в школе. Но мы не бываем вместе... после того раза.
Элг сочувственно хмыкнул.
— А он не пытался возобновить отношения? Позвонить, например?
— Пытался. Но я давно уже с ним не разговариваю. И не хочу ничего о нем знать.
Она держалась скованно.
— Значит, в последнее время вы с ним не встречались?
— Нет. И он уже давно не звонит. И в школе не пытался заговаривать. Только после уроков. Подкарауливал, ждал, когда я выйду, и увязывался за мной. Но я... А то звонил и спрашивал, не хочу ли я пойти на танцы или в кино... В последний раз я сказала, чтобы он больше не звонил, и он послал меня к черту...
— Нет, — сказал тренер по боксу. — Это мне неизвестно. Вчера он был тут и тренировался. Как всегда, с остервенением и, как всегда, выматывал себя. Провел несколько раундов с нашим чемпионом по юношескому разряду... Есть у нас такой чемпион в легкой весовой категории. Енс идет по полусреднему... Они провели несколько раундов, и я в жизни не видел такой бешеной злобы. Енс и не думал защищаться, он пер напролом и бил, вкладывая в каждый удар всего себя. Ему неплохо досталось, бровь кровоточила... Нет, ничего серьезного. Но он же и давал сдачи будь здоров! Юниор был совершенно сделан. Пришлось их развести. Я спросил Енса, почему он так себя вел, но они не ответил, а немного погодя опять взялся за дело, на этот раз с мешком. Казалось, хотел забить его до смерти...
Звякнул дверной звонок, и они оглянулись.
В спортивный магазин вошел покупатель.
Но это был не Енс.
— Если он появится, дайте нам знать, ладно?
— Непременно. А что он натворил?
— Об этом еще рано говорить, — сказал Валл.
— Не знаете случайно, куда он направился вчера после тренировки? — спросил Маттиассон.
— Домой, я полагаю...
— Из тех, кто здесь занимается, он с кем-нибудь дружил?
—
Он отошел обслужить клиента, который вертел в руках ракетку для настольного тенниса.
— Возможно, он уехал из города, — сказал Элг, сворачивая на Родхюсгатан.
Они наугад объезжали кварталы.
— Не исключено, — согласился Карлссон.
Вдруг их вызвали по рации.
— Школа! — сказал Элг и включил сирену.
Сторож встретил их у входа. Это был низенький человечек со светлыми вьющимися волосами, и говорил он быстро, пронзительным голосом, который совсем не вязался с его строгим темно-синим костюмом. Одна щека у него была красная. Он держался за подбородок и энергично жестикулировал.
— Он улизнул, прежде чем я успел его схватить. Надо же такое придумать! Завалился спать в гимнастическом зале да еще ударил меня, когда я хотел его выгнать.
Енс спал на мате в углу, где был сложен спортивный инвентарь. Сумка с боксерскими принадлежностями все еще стояла возле мата.
— Он меня ударил! — жаловался сторож, усердно размахивая руками.
— Куда он побежал? — спросил Элг.
— Откуда мне знать? Я лежал на полу. — Он пощупал языком зуб и застонал. — Черт! Я только что кончил лечить зубы. Теперь придется идти снова. Но в таких случаях, наверно, выплачивают страховку.
— А вы уверены, что это был Енс Линдстрём? — спросил Карлссон, натягивая перчатки.
— Конечно. Я его знаю. Он же хороший парень. И какой бес в него вселился?
Сторож носил туфли на очень высоких каблуках. Раскипятившись, он попятился, зацепился за мат и шлепнулся на пол.
— Вот черт возьми!
Элг рывком поднял его на ноги.
— Сколько прошло времени до того, как вы позвонили и подняли тревогу?
— Минут десять.
— Гляди! — сказал Маттиассон.
Валл поглядел.
— Точно, черт, — сказал он.
Он резко повернул руль и поехал против движения.
— Сообщи по рации.
— Я принял сообщение от Валла и Маттиассона. Они засекли его на Аннефорсвеген и последовали за ним к церкви. Прием.
— Они все еще следуют за ним? Прием.
— Да. Я поднял по тревоге патрульные машины и мобилизовал весь наличный состав. Постараемся окружить его. Поезжайте туда же.
— Едем. Линию для связи оставляю открытой. Прием.
— Ладно. Я как раз слушаю донесение Маттиассона. Но вы можете подключиться...
— Вон он, — сказал Валл. — Нырнул внутрь.
Элг смотрел на вход.
Они стояли перед церковью.
Худосочный колосс красного кирпича гордо высился на холме, остро врезаясь в небо.
Часы показывали без четверти два.
На Мариагатан и Престгатан выстроилось шесть патрульных машин. Полицейские в форме толпились рядом и пялились на колокольню, будто рассчитывая увидеть там Енса.
Было холодно. Солнце сияло на почти безоблачном небе.
Снег лежал белым покровом. Полицейские мундиры резко выделялись на его фоне. На улице начали собираться зеваки.