Баловни судьбы
Шрифт:
Ему бы петь, танцевать, веселиться. Смотреть телевизор, ходить в кино, может быть, выпить стаканчик для аппетита.
Но все это было ему заказано.
И он не протестовал.
Он приходил в молитвенный дом и старался познать себя самого и господа бога, постичь взаимоотношения между богом и собой, старался что-то ощутить, может быть солидарность.
Но испытывал только давящую тупость.
И знал, что никогда не сможет расстаться с Рут.
Как бы там ни было, она часть его жизни, с богом или без оного. Он не сумел бы этого
Вопреки отсутствию радости.
Рут была для него насущной необходимостью, опорой в жизни, почти как мать.
Он оказался в западне, и у него не хватало сил бороться за свое освобождение.
Маттиассон свернул на Нюгатан, прошел мимо клуба «Амор», сиявшего неоновой вывеской. В витринах были выставлены порногазеты и афиши. Из окон доносилась музыка. Он попытался представить, что происходит внутри, и невольно замедлил шаги, не спуская глаз с двери.
Но тут дверь внезапно распахнулась, и он поспешил прочь.
36
Зазвонил внутренний телефон. Еще раз и еще.
— Алло.
— Привет. Это Бу.
— Привет, — отозвалась Моника. — Так это ты трезвонишь?
— Да. Мне доставляет удовольствие нажимать на кнопку. Я сижу в редакции и скоро ухожу домой. Был сегодня на собрании.
— Вот как...
— Но не услышал ничего такого, о чем стоило бы писать.
— Да?
— Так что скоро поплетусь домой.
— Да?..
— Послушай...
Она молчала.
— Как ты смотришь на то, чтобы в субботу прошвырнуться со мной в кино?
— Я не пойду.
— У меня есть бесплатные билеты.
— Нет. Не могу.
— Но…
— Нет... Это нехорошо.
— Но почему? Ты же...
— Ну...
— Что?
— Это... это ни к чему.
— Что ни к чему?
— Ты знаешь, о чем я говорю.
— Но... может, я загляну к тебе перед уходом, и мы немножко поболтаем…
— Нет... пожалуйста, не надо. То, что было тогда...
— Да... — подхватил он с надеждой.
— Пожалуйста, — умоляла она, — оставь меня в покое. Я просто не знаю, что мне делать.
— Но...
— Нет, пожалуйста. — В ее голосе послышались слезы. Она положила трубку.
37
Эрик Асп подошел к своему грузовику.
Нажав стартер, он увидел Стефана. Но у него не было охоты разговаривать с ним. Он просто не мог.
Он вообще не мог сейчас ни с кем разговаривать.
В горле стоял комок. Он включил зажигание, дал первую скорость и двинулся в путь.
Вот дом, где погибла Эльса... Где ее убили...
Он проглотил комок и поехал домой.
Пустыми глазами он смотрел прямо
38
Никакой гражданской гвардии в Нюхеме не создали. Лето продолжалось. В жарких лучах солнца Химмельсхольм исходил потом.
Бу Борг уже порядочно написал о Нюхеме и волне преступности. Полицейские патрули стали чаще прочесывать этот район. А кражи и ограбления не прекращались. Правда, тяжкие преступления случались теперь реже.
Ханс Линдстрём не посетил Фрица Стура в его служебном кабинете, но комиссар и не ждал его визита. Черт с ним. Стур не жаловал людей такого склада. И Ханс Линдстрём ему решительно не нравился.
Приближался август. Дни стали короче. Сумерки надвигались раньше, и вечера становились заметно прохладнее.
Однажды вечером в начале августа Майя Линдстрём сидела на балконе и вклеивала в альбом фотографии. Семья провела две недели в Дании, и вот снимки готовы. Надо вклеить их в альбом, чтобы не валялись и не собирали пыль.
Это были прекрасные дни. Дни отдыха, моря, солнца и лени.
В августовских сумерках Майя Линдстрём сидела за столом на балконе. Она была одна дома. Ханс ушел в кино. Енс тоже сегодня отсутствовал.
С ней был только альбом, летние фотографии, пачка сигарет, зажигалка, пепельница и стакан вина.
Она подумала, что, пожалуй, стоит взять транзистор. И, хотя это потребовало некоторых усилий, она не поленилась. Все же не так одиноко, когда чуть слышно журчит музыка.
Она откинулась на спинку и посидела немного, уютно вытянувшись в кресле: ноги на перилах, в одной руке стакан вина, в другой — сигарета. И музыка. И звуки большого дома, голоса людей и шум машин с улицы.
Наконец-то Ханс успокоился насчет этого злополучного собрания, думала она. Господи, до чего же он был зол в тот вечер, когда пришел домой и стал рассказывать, что там произошло. Про полицию, про парня, у которого убили жену. Прямо перед их дверью... Конечно, он жалел парня... но все-таки...
Он ходил злой много дней подряд.
Но теперь уже не заговаривает об этом.
Не мечет громы и молнии и не поносит тех жителей Нюхема, которые не соблаговолили явиться на собрание, которые не проявили ни интереса, ни желания принять какие-то меры.
Майя поставила стакан, ее рука легла на альбом. Альбом был толстый, со множеством листов.
Она раскрыла его на первой фотографии.
Они с Хансом, обнявшись, хохочут прямо в камеру. О господи! Как давно это было. Они только что поженились. Стоят на палубе у самых перил, крепко обнявшись, и хохочут, и такой у них счастливый вид! Десять лет назад. Снимал брат Ханса на пароме у Эланда. Тем летом они отдыхали на Эланде... Они с Хансом, его брат и жена брата... и трое сорванцов. Ну и, конечно, Енс... За эти десять лет многое изменилось.