Балтиморская матрёшка
Шрифт:
— А если… — начал Лис, но Батый схватил его за плечо и стиснул так, что Лис весь скривился и…
Нет, не заорал. Замер с открытым ртом, прислушиваясь.
Сначала показалось, что звук был справа по коридору — шаги. Быстрые, легкие… Но это было эхо. Настоящие шаги прилетели слева — громкие, спешащие, много…
— Они!.. — пискнул Пацак и шарахнулся в нашу каюту.
Попятился и Туз… Мы с Лисом замерли… Только Батый шагнул вперед, чуть согнувшись, выставив руки, как борец…
Они вылетели из–за поворота. Четверо, еще один чуть сзади…
На
Магнумцы, все пятеро. Только сейчас на самих себя не похожи. Гавайки взмокли от пота, лица болезненно–бледные, глаза — дикие.
— Мы же договаривались: держаться за руки! — просипел Фокс сквозь судорожные вздохи. — Бросили, козлы…
Четверо остальных поглядели на него, но ничего и не сказали. Снова уставились назад.
— Вы откуда? — спросил Туз.
— Шли до края бункера, — просипел Фокс. — Оттуда вдоль. До того шлюза, через который нас вводили…
— Нашли выход?! — воскликнул Туз.
— Хрена тебе, нашли!
— Не нашли?.. — увял Туз.
— Если он вообще еще есть, этот выход…
— Пошли не в ту сторону? — спросил Лис.
— Какая разница, в какую сторону идти?! — оскалился Шарк. — Край–то должен быть у этого бункера?! Уткнуться в стену, и идти вдоль нее! Обойти тут все по периметру — тогда мимо выхода не промахнешься! Если бы только он был, этот край…
— Мы пошли вдоль первого же коридора, не сворачивая… — просипел Фокс. — Шли, шли… Шли, шли…
— И?..
— Нет там края! — рявкнул Шарк. — Не знаю, сколько мы шли, пока обратно не рванули, только нет там края. И самим нам до выхода не добраться…
— А зачем вам выход?
— А вы собрались ждать, пока они решат, что с нами сделать? Хотите здесь подохнуть?!
— Почему — подохнуть? — нахмурился Лис. — Они хоть и военные, но…
Я взял его за локоть.
— Во–первых, — я постарался говорить мягко, — вам все равно не открыть тот шлюз. Во–вторых, что дальше? Даже если вы выберетесь на поверхность — это же дезертирство. Военный суд, приговор, срок…
Магнумцы переглянулись.
— Суд? — недоверчиво хмыкнул Шарк.
— Дезертирство?..
Магнумцы глядели на нас с Лисом, как на придурков.
А Туз косился, как на бедных родственников. Даже отступил на шажок в сторону. Чтобы не так стыдно.
— Они думают, — смущенно кивнул он на меня с Лисом, — что это все — бункер военных… И там, — он кивнул на черное стекло для плаката, — тоже… Военные, типа…
— Вот это все? — спросил Шарк, обводя головой коридор. — Во все стороны, ни конца ни края — военные?..
— На случай ядерной войны… — пробормотал Лис. — Еще в советские годы, наверно… Перед самым развалом…
— Да хоть на случай второго пришествия! Ты думаешь, такое вообще в человеческих силах?!
— Может быть, бункер не круглый, а вытянут в длину? — заметил Лис. — И вы как раз шли по самой длинной оси, практически из одного конца в другой… Уже почти дошли, может быть…
В коридоре уже хлопали двери, издали донесся голос Бюрга:
— Эй, Шарк! Вы где?
Когда магнумцы скрылись за выступом, Батый осторожно заметил:
— Возможно, им показалось, что они шли так долго? Они были напряжены, а когда человек сильно переживает, ощущение времени может…
— И еще шаги делали очень маленькие, да? — с досадой процедил Туз. — Возмо–ожно, может бы–ыть… — передразнил он. — Что угодно выдумаете, лишь бы не видеть того, что у вас под носом!
Свет сквозь веки. Подъем.
Я прислушивался, ожидая привычных голосов в коридоре — перекличка разных кают, все ли в порядке…
Я сел на кровати. Мигом проснулся. Батый и Лис тоже напряженно прислушивались — но в коридоре стояла тишина.
— Лис!
Лис кивнул и шмыгнул за дверь.
Туз и Пацак были уже у двери, но с Лисом не пошли. Внимательно разглядывали календарик.
— Опять изменился?
Они не отозвались. В дверь проскользнул Лис. Хмурый.
— Опять?! Кто?..
— Да нет… — пробормотал Лис, косясь на Туза с Пацаком. — Никто не пропал… Но…
— А почему так тихо?
Лис кивнул на дверь:
— Да вон так же… Стоят, изучают свои календарики.
— Что, все?
— Ну, почти… Главные крикуны.
Я внимательно оглядел наших изучателей.
— Туз?..
Туз дернул плечом, чтобы отстали.
— Туз! — гаркнул Лис. — Что вы каждое утро перед ним замираете, как мартышки перед удавом?
— Сам ты хомячок!
— Туз, правда, — позвал я. — По–твоему — это нормально?
Туз медленно обернулся на нас. Подозрительно оглядел, будто подозревал розыгрыш.
— А вы разве сами не чувствуете?
— Чувствуете — что?
— Ну, эти узоры… Вот, — он обвел пальцем завиток, — а вот он повторяется в уменьшенных копиях, только чуть иначе, а вот еще меньше и еще сильнее отличается… Узор как бы развивается…
— Ну, фрактал! — поторопил Лис. — Видим, не слепые!
— Ну каждый же день масштаб приближается?.. — Туз глядел на нас так, будто это все объясняло. — Ну?..
— И что?
— Ну, как же… Он все приближается, приближается, и… Вам разве не хочется узнать, к чему он придет? — Туз все оглядывал нас так, будто ждал, что мы вот–вот расколемся. — Какой он будет в итоге? В самом конце… Хочется же увидеть это… Вы разве не чувствуете, что он будто развивается?
— А еще он… надежный, вот! — сказал Пацак. — Я когда был маленький, у нас был компьютер, и там был такой скринсейвер, там трубы переплетались между собой. И если долго не трогать мышку, то на экране получалось тоже что–то вот такое же… — У Пацака от воспоминаний даже глаза затуманились. — А еще там был один скринсейвер, будто идешь по лабиринту, там еще иногда крыса попадалась, а иногда лабиринт вдруг переворачивался… И тут то же: будто вот–вот дойдешь до того камня, от которого лабиринт переворачивался, и… И все изменится…